Читать книгу - "Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе - Андрей Шляхов"

– Как фамилия этой эффектной докторши?

– Веселуха.

– Хорошая фамилия, запоминающаяся. Давай второй пример.

– Как вы знаете, Элла Эдуардовна, в нашей поликлинике долго не было физиотерапевта. Все, кто приходил, а только на моей памяти было человек семь, – не моргнув глазом, приврала Надежда Семеновна, – Антона Владимировича не устраивали. У кого возраст пенсионный, у кого вид сильно пьющего человека, у кого статья в трудовой... Потом вдруг появляется доктор Данилов, анестезиолог, некоторое время проучившийся в ординатуре и бросивший ее. Ординатура, кстати говоря, была по патанатомии. Антон Владимирович взял его на работу и сразу же отправил переучиваться, несмотря на то что до этого приходили наниматься «готовые» физиотерапевты, со стажем.

– Сама же говоришь – кто пенсионер, кто алкаш, а кто и со статьей!

– А чем плох пенсионер, живущий рядом с поликлиникой? – Надежда Семеновна позволила себе удивиться. – Да у нас, как вы знаете, некоторые поликлиники только на пенсионерах и держатся! Тем более что физиотерапия – это не по участку носиться. Разве я не права, Элла Эдуардовна?

– Возможно...

– Так вот, новый физиотерапевт тоже оказался у нас на особом положении, – «раз пошла такая пьянка – режь последний огурец», – подбодрила себя Надежда Семеновна, умевшая врать, но всякий раз немного этого стеснявшаяся. – Держится с апломбом, позволяет себе учить других врачей, как им надо работать, а когда его с началом эпидемии послали на участок, буквально сразу же попался на сомнительной выдаче больничного листа...

– Как это – сомнительной?

– При контроле, произведенном в день выдачи больничного листа заместителем по КЭР, было установлено, что больная куда-то уходила из дома, а вернувшись, сама призналась, что температуры у нее нет. Больничный лист между тем был выдан сразу на шесть дней. Мы собрали комиссию в составе меня, зама по КЭР и заведующей первым отделением, чтобы разобрать этот случай, но доктор Данилов, не дав никаких более-менее внятных объяснений своему поступку, посоветовал нам изучить амбулаторную карту, в которой он все, дескать, написал, и самовольно ушел. Была написана докладная Антону Владимировичу, которую он, разумеется, оставил без внимания. Кажется, если я не ошибаюсь, он приглашал доктора Данилова к себе, но каких-либо административных последствий не было. А старшая сестра первого отделения своими ушами слышала, как в очереди больные обсуждали то, что с Даниловым на вызове очень легко договориться насчет больничного. Я вообще-то думала, что Антон Владимирович, раз уж такое дело, сразу же уберет Данилова с участка и вернет на физиотерапию, где больничные выдавать не приходится. Однако – нет, доктор Данилов остался на вызовах до конца эпидемии. Что тут можно подумать, Элла Эдуардовна?

Во рту от волнения пересохло. Надежда Семеновна в два глотка допила свой кофе и сказала:

– Это все, но если углубиться в детали, то можно еще много чего вспомнить.

– Ты у меня не одна, – ответила Медынская, намекая на то, что углубляться в детали у нее нет времени. – Молодец, конечно, что пришла. Болеешь душой за свою поликлинику...

«Если сейчас велит изложить все сказанное в письменном виде, то Загеройскому точно крышка, – подумала Надежда Семеновна. – Если же нет – то неизвестно, как все обернется».

– До свиданья, Надюша, – сказала Медынская, надевая висевшие на шейной цепочке очки.

Цепочка, разумеется, была золотой. Вообще золота на Элле Эдуардовне было с полкилограмма – массивные серьги, не менее массивный кулон на подобающей его величию цепочке, шесть или семь, совершенно не сочетающихся ни с серьгами, ни с кулоном, ни друг с другом, колец, два браслета – потоньше и потолще. Медынская любила золото.

– До свиданья, Элла Эдуардовна.

Надежда Семеновна немного помешкала с уходом, надеясь, что Медынская все же попросит ее написать докладную, но та углубилась в чтение каких-то документов и на Литвинову более внимания не обращала.