Читать книгу - "Место для нас - Фатима Фархин Мирза"

Проходит неделя, и отец является домой с большой коробкой. Он тащит ее по лестнице. На лбу проступают капельки пота. Он не просит Амара помочь. Амар стоит в темноте спальни и наблюдает за ним в открытую дверь. Отец с грохотом роняет коробку на верхней площадке. Из комнаты выходит мать. Отец заталкивает коробку в их спальню. Он не закрывает за собой дверь. Амар прислушивается. Слышит звук грубо раздираемого картона – отец уверен, что возвращать купленный товар не придется. Звуки раздвигаемого пенопласта, который швыряют на пол. Амар на цыпочках выходит в коридор. Уже давно ночь, и в коридоре темно.

– Что это? – спрашивает мать.

– Сейф, – отвечает отец.

Молчание. Он представляет, как отец листает руководство, что делает всегда, открывая коробку с новым прибором. Пронзительный писк. Амар открывает рот, стараясь дышать бесшумно, прижимается спиной к стене, пока не сливается с тенью.

– Я вижу, что это. Хочу спросить зачем?

– Предосторожность, – отвечает отец. – Ради безопасности.

Мама не спрашивает, чего он опасается. Всем нутром он чувствует унижение. Он не может оставаться здесь. Не сегодня ночью. Хорошо, что Хадии нет дома и она всего этого не видит. Он направляется к лестнице. Из родительской спальни льется свет. Прямоугольник света. Возле лестницы он оглядывается. Видит бледное лицо матери. Она не сводит глаз с отца. Тот устанавливает сейф, сидя на полу. Руководство лежит открытым, в точности как представлял Амар.

Отец понизил голос, и до Амара доносятся только обрывки предложений.

– Довольно! – улавливает он восклицание отца и тут же: – Твой кошелек будет тут по ночам…

Глаза мамы темнеют.

– Нет, – говорит она. – Нет, нет.

Она похожа на непослушного ребенка. Отец встает и шагает к ней:

– Лейла, мы больше не можем притворяться.

Амар начинает спускаться. Мама снова отказывается, на этот раз громче, и не будь он свидетелем, никогда бы не поверил, что мать способна повысить голос на отца.

– Сколько еще вещей должно пропасть?

– Я хочу, чтобы этого сейфа не было в моем доме. Я не положу туда ничего своего. Ни одного ожерелья. Ни одного пенни. Ничего.

Он чувствует, как в ней что‐то сломалось. Лицо искажено странным выражением. Голос стал пронзительным.

Дверь комнаты Худы приоткрывается, но самой ее не видно. Папа пытается положить ладонь на руку мамы, успокоить или утешить ее. Но она отстраняется, выходит в коридор и останавливается при виде Амара.

Она охает и вытирает уголок глаза. Даже в темноте видно, что лицо у нее бледное и осунувшееся. Она говорит, как ей жаль. Вернее, шепчет. Он так зол на себя, так зол, что мог бы ударить кулаком в стену, как раньше, когда скандалил с отцом. Но у него нет сил пошевелиться. Мама преодолевает расстояние между ними и обнимает его. Она – на верхней площадке, он – на ступеньку ниже. Так они почти одного роста. Он ничего не делает. Не поднимает рук, даже не благодарит ее. Тело словно стало абсолютно чужим. За ее спиной отец подходит к двери, видит их обоих на лестнице и закрывает дверь. Прямоугольник света сужается до тонкой линии.

* * *

Папа звонит, когда Тарик впервые пришел к ней домой в гости. Они только что поужинали. Тарик кашляет, и ей не хочется просить его быть потише, пока она будет говорить с отцом. Не хочется объяснять, как обыкновенный ужин у нее дома может разозлить отца, и поэтому переводит телефон в бесшумный режим. Заговорить об этом значило бы признать: она – женщина, а Тарик – мужчина. Сегодня ночь пятницы. Они одни.

Когда они с Тариком познакомились несколько семестров назад, ей прежде всего понравилось, что она не смущалась в его присутствии. Он случайно сел рядом с ней. Заглянул в ее конспекты и сказал, что, хотя для него они нечитабельны, написаны очень аккуратно. Несколько секунд он изучал ее лицо. «Я знаю тебя, – добавил он, – ты всегда задаешь умные вопросы».

Когда он спросил, не хочет ли она встретиться после занятий, оказалось, что он приглашает ее не на кофе или поужинать, а в библиотеку, чтобы вместе позаниматься. Ей никогда не бывало легко с мужчинами. Нелегко было говорить с ними. Нелегко думать, что она способна их любить. Любой интерес с их стороны заставлял нервничать. Доверять им она тоже не могла. Но они с Тариком уже много месяцев были друзьями, прежде чем Хадия решила, что она вправе захотеть большего и даже пригласить его на ужин, строить какие‐то планы намеренно, тем более что предлог совместных занятий исчерпал себя.

Отец звонит снова. Она снова не отвечает. Тарик встает, чтобы убрать со стола, и Хадия пытается сосредоточиться на том, что он говорит, но представляет Амара таким, каким в последний раз его видела: разрез в шве куртки, несвязное бормотание, когда они стояли в конце подъездной дорожки. А если это дурные новости? Она говорит Тарику, что сейчас вернется, идет в спальню, закрывает за собой дверь, садится на пол стенного шкафа среди одежды, которая приглушит ее голос. Отец отвечает сразу:

– Хадия!

Что‐то не так в его голосе. Голос меняется, если человек только что встал с постели или ложится. Но тут дело не в этом. Она садится прямее.

– Когда ты приезжаешь домой?

Она не планировала поездку. Пыталась отстоять себя, свой собственный стиль жизни в надежде, что родители рано или поздно ее примут.

– Пока не знаю, папа. А что?

– Не можешь ли приехать как можно быстрее?

– Следующие каникулы через три недели.

Папа так долго молчит, что она не понимает, расслышал ли он ее.

– Не знаю, что делать.

Его голос дрожит. Она вонзает ногти в ковровое покрытие шкафа. Он никогда не говорил так. Не такими словами и уж точно не таким тоном.

– О чем ты?

– Что‐то случилось. Он не ходит на занятия.

– Но это в порядке вещей для Амара, помнишь? В следующем семестре запишется снова.

Эти слова не кажутся убедительными даже ей самой. Она смотрит наверх, в темные рукава висящих блузок.

– Он вообще не выходит из дому. Или исчезает на несколько дней. А потом возвращается и ложится спать. Я пытаюсь разбудить его днем. Но он не просыпается.

Четыре таблетки в подкладке куртки. Она закрывает глаза. Прислоняется к стене шкафа.

– Ты обыскивал его вещи?

Молчание. Потом:

– Если бы ты могла приехать.

– Но что я могу сделать, папа?

– Поговорить с ним. Он тебе доверяет.

Закончив разговор, она возвращается в гостиную. Тарик смотрит на нее.

– Что случилось? – немедленно спрашивает он.

Раньше она никогда не терялась в его присутствии.

– Нужно ехать домой.