Читать книгу - "Сметенные ураганом - Татьяна Осипцова"

– За что же он вас ненавидел?

– За то, что я не такой, как он.

– Простите, я не знала… – стушевалась Света.

– Вы многого обо мне не знаете, моя прелесть.

– Так расскажите, мне интересно.

– Что вас интересует? Мое материальное положение, недвижимость, работа, хобби?

– Про материальное мне известно. У вас денег больше, чем это необходимо нормальному человеку. Давайте про недвижимость.

– Здесь у меня ее нет, только здание, что под клубом. Отцовскую халупу я не считаю квартирой, живу в отеле. У меня есть квартира в Стокгольме.

– А вилла где-нибудь на Кипре?

– К чему? Тратиться на содержание дома, в котором никогда никто не живет? Я человек практичный. Мне такие цацки ни к чему.

– Давайте про работу…

– В сферу моей деятельности входят грузовые перевозки морским транспортом. Три сухогруза, думаю прикупить танкер.

– О-о, как интересно! А клуб, это что? Так, для развлечения?

Он пожал плечами.

– Захотелось изобразить местечко для отдыха в собственном вкусе. Думал, что прибыли не будет, но он начал себя окупать.

– Хобби?

– Теннис, карты, женщины, – быстро перечислил Шереметьев.

– Что?!

– Я честно признаюсь: женщины – мое самое страстное увлечение! – плотоядно улыбнулся он и добавил: – Я их коллекционирую.

Ей почему-то вспомнилась рыжеволосая стриптизерша. Интересно, она все еще украшает его коллекцию? Вслух Света довольно брезгливо заметила:

– Как были наглым типом, так и остались.

– А вас, Светлана, что увлекает, кроме жульничества на своей торговой базе?

– Какого жульничества?

– А как еще можно назвать то, что вы там творите? Торговля просроченными продуктами – это что, по-вашему? А целая фура ворованного кофе?..

– Не ворованного, просто без документов.

– А почему без документов?

– Меня это не касается. Попался дешевый товар, вот я и взяла.

– А то вы такая наивная – не понимаете, почему товар без документов и невозможно дешевый? Дальнобойщиков на трассах убивают, не слышали никогда?

– Откуда вы знаете, что происходит на моем складе? – вскипела она.

– Разведка донесла, – хмыкнул Шереметьев.

– Вы что, внедрили ко мне кого-то?

– Не беспокойтесь, этот человек уже уволился.

– Да как вы додумались до такого?!

Отхлебнув из чашки, он невозмутимо ответил:

– Я беспокоился о деньгах, которые дал вам взаймы, достаточно ли эффективно вы работаете и сумеете ли когда-нибудь их вернуть.

– Я почти все вам вернула, последние пять тысяч могу отдать хоть сегодня.

– Вы нарушили условия нашего договора.

Светлана подозревала, о чем он, и все равно спросила:

– Какие еще условия?

Закурив, Шереметьев полюбовался на струйку дыма, тянувшуюся к потолку, затем перевел взгляд на нее и медленно проговорил:

– Если мне не изменило зрение, я видел в глубине вашего склада господина Улицкого? Вы сделали его своим компаньоном.

Слово «господин» так не шло Мише.

– Ну и что? – вскинула она голову.

– А то, что, давая деньги, я ставил вам условие, чтоб ни один рубль не пошел на поддержку этого человека.

– Деньги я вам, считайте, что отдала, – отчеканила Света.

Ехидная ухмылка искривила его рот, и он спросил елейным голосом:

– А откуда они у вас взялись, позвольте полюбопытствовать?

– Я их заработала.

– Вы их заработали, купив склад на мои деньги, и продолжаете зарабатывать. Так что выходит, с помощью моих денег вы поддерживаете этого никчемного…

– Не смейте так о нем говорить! – не выдержала она. – Миша мой заместитель, и он честно работает.

– Ну да-а… – протянул Шереметьев. – Как-нибудь на досуге я бы проверил вашу бухгалтерию. Представляю, сколько убытку он вам причинил!

Света пожала плечами и с подчеркнутым равнодушием заметила:

– Что вы вечно так кипятитесь из-за Миши? Можно подумать, вы ревнуете…

Он расхохотался.

– Вы слишком самонадеянны. Для того чтоб ревновать, нужна такая малость, как любовь.

В раздражении она схватила сигарету и ждала, когда он поднесет зажигалку. И черт ее за язык дернул брякнуть про ревность!

– Вы так его ненавидите, что ничего другого в голову не приходит, – сказала она, выдыхая дым.

– В вашу прелестную головку пришла неправильная мысль. А насчет ненависти… Ее нет, как нет и симпатии. Единственное, что можно испытывать к такому человеку, – это жалость.

– Жалость?

– Да. Ведь он продукт общества, которого больше не существует, сын развалившейся страны, исповедующий давно устаревшие нормы морали и идеологию. Не вписывается он в новую жизнь.

– Он тоже так сказал – не вписываюсь, – невольно вырвалось у нее.

– Да? Значит, все понимает? Тогда ему совсем тяжко. К тому же вы опять заставили его быть рядом. Он сильно сопротивлялся?

– О чем вы?

– Как вам удалось уговорить его стать компаньоном? У него был шанс вывернуться, но вы приковали его новыми цепями… Должно быть, вам обоим доставляет удовольствие страдать, глядя друг на друга. Прямо духовный мазохизм какой-то, ей-богу…

Светлана устала от этого разговора и хотела уйти, но Юрий удержал ее.

– Поговорим о серьезном. Вам не противно связываться с ворами и аферистами? Не жалко обманывать бедных людей, которые покупают ваши испорченные продукты? Неужели совесть вас не мучает?

– Если вы хотите довести меня до белого каления, так не старайтесь. Я прекрасно знаю, что обманывать нехорошо, но просто не могу иначе. Честное слово, иначе я не разбогатею! Думаете, если бы я делала все как положено, я отдала бы вам долг? И разве можно у нас честно вести дела? Инфляция бешеная, того и гляди опять «черный вторник» случится, да и вообще… В нашей стране нельзя быть уверенным в завтрашнем дне, если у тебя нет в запасе кучи деньжищ в твердой валюте. И пока я их не заработаю, я буду бессовестной. Не могу я сейчас позволить себе думать о совести…

– А также о чести и о порядочности, – кивнул он, глядя на нее абсолютно серьезно.

– Ничего. Вот разбогатею, тогда и стану честной, совестливой и порядочной.

– Полагаете, разбогатев, вы волшебным образом изменитесь в лучшую сторону? Хотелось бы верить, только вряд ли…