Читать книгу - "Хуже не бывает - Кэрри Фишер"

И посреди этого безмолвия она начала получать тайные послания от сценаристов фильма, которые должна была доставить еврейскому народу по всему миру, она – Сьюзан Вейл.

Сперва едва различимые, конечно же, – а как иначе сохранить их в тайне? – они мастерски проскальзывали между кадрами фильма, в строчках диалогов, в деталях, выглядывали из-за плеч героев; красочные послания, шепчущие глубоко скрытое, черно-белое небрежное приветствие, погружали Сьюзан в их смысл своими вневременными поцелуями.

Греясь в лучах этой медленно восходящей радости, Сьюзан вдруг поняла, что избрана из всех людей на земле, удостоена священной миссии и, закрыв счастливые глаза, она почувствовала, как тихий гул этого благословения медленно охлаждает ее пылающий мозг. Она была окружена прохладой целлулоида и постепенно начала понимать этот диалог, определенные слова предназначались ей и только ей.

Сьюзан рискнула выйти обратно в хрупкую тишину пустого коридора, на цыпочках, как по канату. Под висящей над ней тусклой, флуоресцентной дымкой она обмотала вокруг себя больничное одеяние, точно исчезающий плащ-невидимку, и осторожно двинулась вперед, стараясь не нарушить тишину.

Напротив, по-видимому, была ординаторская. Отверженная. Слово медленно выплыло из тумана, слово, которое она искала. Возможно, это она и есть. Вот кем она стала. Что-то в этом роде, так или иначе. Она потеряла много слов за последнее время и… вещей, которые ушли вместе с ними. Были ли они абстрактны? Могут ли существительные быть абстракцией? А люди? Она должна перестать шутить с вещами, верно? Она была такой беззаботной, а это что-то да значило. Беззаботной. Беззаботной. Не приходи. Не приходи. Может быть. Она растеряла слова в огромной преисподней беззаботности. Еще до «Тенистых аллей» она теряла слова, хотя и не так много, как сейчас, когда она утратила целые акры слов, пропали целые страницы в словарях. Так много, что у нее уже не осталось языка, чтобы заняться их поисками. Однажды она на несколько дней потеряла слово гондола, а в другой раз исчезло «противоречие», а однажды даже roman à clef.[43]О, кто знает, как много потеряно в сгибах этой безумной истории, украдено таблетками?

Озера таблеток выпадали в осадок в ее ногах, замедляя ее шаг, пока она удалялась от своей пещеры, склепа вдали от дома.

Она плыла по коридорам трехэтажного карцера, не засыпающий бродяга, отягощенная клеем, которым склеили ее врачи. Глядя по сторонам, возмещая потери, украдкой восстанавливаясь, Сьюзан слегка недоумевала, всегда ли ее руки были так далеки от тела, они свисали, будто плавники.

В другом конце коридора она обнаружила детскую комнату для рисования. Класс прикладного искусства для учеников начальной школы. Длинный стол с пластиковыми стульями по обеим сторонам, рисунки и коллажи, разноцветные, ребяческие, были приколоты к стене, веселые радуги с фигурками-палочками, изображавшими людей возле домов с цветами, возле мостиков над ручьями. Оптимистичные, невинные и непропорциональные. У нее был ребенок, верно? Сьюзан пошла дальше, прочесывая коридоры в поисках других отверженных, заплутавших в этом безмолвном стерильном пространстве.

По длинному коридору она вышла в атриум со стеклянной крышей и стеклянными дверями, ведущими наружу. Вокруг стола под зонтиком стояло несколько шезлонгов. Все было абсолютно белым: белый бетонный пол, белые кресла, белый стол. Белый – цвет капитуляции, невест, снега, святых мощей, шляпы героя, призраков, рабства, побелки, слона, коня, Бетти, Барри,[44]луны, лунного – лунатика. Лунатический белый мир – слишком бледный, чтобы раскрасить дом.

Снаружи стоял пожилой человек в больничной одежде и тряпичных тапочках. Он затягивался окурком, посасывал его, словно соломинку с чем-то необыкновенно вкусным – клубничным коктейлем! Его красные обветренные ноги торчали из шлепанцев, высохшие бурые пальцы выискивали сигаретные окурки в белом пространстве. Дымящиеся ноги, явно нуждающиеся в управлении гневом, направились к Сьюзан, мужчина открыл стеклянную дверь и впустил поток теплого воздуха.

– У вас есть сигареты? – Он стоял под кругом безразличного безоблачного голубого неба и крепко сжимал в пальцах потухший окурок, ожидая ответа, крайне важного для него.

– Извините, нет. – Голос Сьюзан, задумчиво-спокойный, заглушённый лекарствами, донесся из ее медлительной, вывешенной на просушку головы.

– Я бы вам заплатил. – Расстроенный ее ответом, он потянулся к ней. – Я должен получить деньги от дочери из Аризоны, очень скоро, и как только получу, я вам отдам, клянусь.

Сьюзан отпрянула, словно его нервозность мерзко и заразно пахла.

– Честное слово, у меня нет сигарет. Извините.

Сьюзан хотела сбежать. Она уже собиралась развернуться и уйти, но тут кто-то положил руку ей на плечо. Она испуганно вздрогнула и обернулась.

– Норман, вам нужно принять лекарства. Джули ищет вас.

Прохладный целительный голос; голос, успокаивающий тревогу, возвращающий раздраженного Нормана в его стойло. Норман испуганно отскочил.

– Я ничего не сделал! Я просто хотел попросить сигарету!

Коренастая светловолосая женщина с большими карими глазами, плоским носом и тонкогубым ртом с кривыми зубами пристально посмотрела на него.

– Никто и не говорит, что вы что-то сделали, Норман. После того, как вы примете лекарство я уверена, мы найдем для вас еще одну сигарету хорошо?

Недоверчиво кивнув, он зашаркал мимо них протирая бумажные подошвы тапочек, и скрылся из виду.

– Увидимся позже, Норман, – раздался звонкий голос медсестры, подгоняя его своим вибрато.

Глядя, как его массивная фигура исчезает за углом, Сьюзан понадеялась, что он не заразный Начиная с ног и выше.

– Я Джоан, одна из медсестер.

Точно их тут было двое или больше.

Сьюзан взяла руку Джоан и пожала ее, с восторгом глядя на соединенные руки. Ее и Джоан Пациент и сестра приветствуют друг друга.

– Я Сьюзан.

И еще…

Сзади к ним подошел второй безумный завоеватель, рыжеватый мужчина лет двадцати пяти, с длинным всклокоченным «конским хвостом» и клочком волос в ямке под нижней губой, его голова склонилась набок, будто он прислушивался к далекой радиостанции, передающей прогноз погоды. Его карие глаза были кроткими и сонными, увидев Сьюзан и Джоан, он утер нос рукавом фланелевой рубашки и подошел, осторожно перебирая босыми ногами.

– Эллиот, поздоровайся со Сьюзан, она поживет с нами немножко.

Можно подумать, она приехала в гости из другого штата, на каникулы. Она столько слышала о здешней еде и пейзажах, что не могла не приехать. Возможно, Эллиота тоже соблазнили красоты этого туристического аттракциона. Высокий, неуклюжий парень смотрел на нее с каким-то удивлением и глупо ухмылялся нижней частью лица.