Читать книгу - "Черный крест. 13 страшных медицинских историй - Андрей Шляхов"

Уж лучше бы убили, чем так позорить, устраивая публичную выволочку, более походившую на экзекуцию.

– Что это?! Что это, я вас спрашиваю?! – орал Кушнирский, потрясая злосчастной историей болезни. – Недомыслие? Нет, не недомыслие, а халатность! Преступное пренебрежение своими обязанностями! Пренебрежение долгом врача!

Можно подумать, что сам никогда не ошибался.

– Александр Леонидович в силу присущей ему деликатности выразился очень мягко, – взвивалась коршуном доцент Алтунина. – Я скажу, не смягчая, это – преступление! Пропустить развитие почечной недостаточности...

– Я вообще-то молодой специалист, проходящий интернатуру! – напомнила с места Ксения.

Зря вылезла – накинулись всей стаей и заклевали чуть ли не насмерть, проявляя коллегиальность. Ксения еще курсе на третьем подметила, что все врачи обожают две вещи – тыкать окружающим в глаза своим стажем, забывая о том, что можно всю жизнь есть картошку, но так и не стать ботаником, и рассуждать о том, какие тупые придурки все их коллеги.

С того дня Ксению «взяли на контроль». Палату отобрали и стали использовать как кафедральную девочку на побегушках. «Пойди найди анализ...», «Отведи больного на УЗИ, заодно и посмотришь...», «Напиши выписку, а то мне некогда».

С выпиской случилась следующая неприятность. Ксения торопилась уйти домой пораньше (был день маминого рождения) и ошиблась – перепутала в двух выписках диагнозы. У врачей из поликлиник сразу же возникли вопросы, они начали звонить в стационар, где снова поспешили раздуть из мухи слона и поиздеваться над бедной девушкой.

К концу интернатуры Ксения поняла, что надо уметь приспосабливаться к обстоятельствам. Работа в стационаре ей определенно не подходила – тяжело, канительно, опять же ночами она предпочитала спать, а не работать. Ну, если и не спать, то хотя бы заниматься любовью, а не приемом новых больных. Вывод напрашивался сам собой – отправляться работать в поликлинику, на участок.

Беготни в поликлинике было много, но зато на приеме ежедневно приходилось отсиживать всего лишь по три часа.

Никаких ночных дежурств – это же здорово! Ночами в больницы везут все самое сложное и противное.

Резко вырос статус – здесь, в поликлинике, Ксению никто не шпынял. Замечания, если и делались, то мягко, деликатно, без обидных обобщений и выводов. Участковых педиатров администрация берегла как могла, потому что их не хватало.

И работалось не в пример легче. Хотя бы потому, что все мало-мальски сложное и непонятное было принято срочно госпитализировать – пусть коллеги в больнице разбираются, им положено. Главный врач поликлиники требовал от участковых одного – вовремя насторожиться и не пропустить развития чего-нибудь опасного.

Ксения не пропускала, чуть что – укладывала на стационарное лечение. Не всегда с правильным диагнозом, но это уже мелкие частности. Иди разберись так с ходу на вызове или во время приема...

Можно сказать, что в поликлинике Ксении понравилось. Насколько ей вообще могло нравиться в медицине. Уже немного битая жизнью и коллегами, она была на хорошем счету. В первую очередь потому, что никогда не грубила ни пациентам, ни их родственникам, а это для участкового врача поистине великое достоинство.

Главный врач Зоя Григорьевна однажды даже соизволила намекнуть:

– Вы так хорошо ладите с людьми, Ксения Юрьевна, что я подумываю, как бы использовать ваш дар в интересах всей поликлиники, а не одного участка.

«Двух», – хотела было поправить Ксения, потому что бегала она по двум участкам, получая, разумеется, как за один, но не стала. Зачем попусту портить отношения с руководством, тем более когда у тебя появляются некоторые перспективы.

Перспективы? Как бы не так! Кому-то там, наверху, должно быть, стало завидно, и он подложил Ксении Юрьевне новую свинью. Огромную такую свинью...

Однажды Ксения умоталась на вызовах (дело было зимой) и госпитализировала малыша, больного скарлатиной, в хирургию. С диагнозом «острый аппендицит». С кем не бывает – сорок человек на приеме, восемнадцать вызовов... тут, как говорится, псориаз с геморроем спутать не сложно, не то что скарлатину с аппендицитом.

«Скорой помощи» в эпидемию тоже достается – приехавшая по вызову Ксении бригада согласилась с диагнозом и отвезла ребенка вместе с матерью в стационар.

Волну погнал хирург, дежуривший в приемном отделении. Как же – обидно ему показалось, что разбудили среди ночи по такому поводу. А кто тебе вообще дал право спать на дежурстве? Право отдыха – это одно, а право сна – совсем другое. Да и не из дома вызвали, а из соседнего кабинета. Помешали традиционному акту любви с дежурной медсестрой? Ничего – настоящего мужика обломы только закаляют!

Придурок настроил против «ничего не смыслящих в детских болезнях» врачей «скорой помощи» и поликлиники всю больничную администрацию. Разбираться в ситуации стало городское управление здравоохранения. Скоропомощная бригада вышла сухой из воды: даже при наличии сомнений они не имели право снимать острый хирургический диагноз, выставленный участковым педиатром. А вот Ксении досталось на орехи по полной программе, несмотря на то, что начальник управления здравоохранения был ставленником дяди Паши. Впрочем, чего удивляться? Давно доказано, что люди добра не помнят, а если и помнят, то предпочитают отвечать на него черной неблагодарностью. Для равновесия, наверное. Ведь если вселенские весы сильно качнет в сторону добра, мир может рухнуть...

Побывав сначала «на ковре» у начальника управления (раздевал он ее глазами так усердно, что она всерьез забоялась быть изнасилованной прямо в кабинете), а затем на заседании коллегии, целиком и полностью посвященному ее вопросу, Ксения поняла одно – здесь, в родном городе, ей больше не работать. При таком-то отношении... Да пропади все они пропадом! К тому же в Москве, до которой было просто рукой подать, платили врачам гораздо больше.

– Я бы, может, пошел дальше и рекомендовал вам сменить профессию... – сказал главный городской педиатр, одновременно бывший доцентом институтской кафедры педиатрии.

Главный специалист управления здравоохранения – это, в сущности, и не должность, а нечто вроде почетной общественной нагрузки.

– Да плевать я хотела на ваши рекомендации! – заявила Ксения, прекрасно понимавшая, что свой строгий выговор с занесением она получит в любом случае, а больше ее никак наказать нельзя. – Собрались тут, гиппократы провинциальные, и корчите из себя вершителей чужих судеб! Вы лучше бы своей жене порекомендовали не наставлять вам рога столь открыто, Сергей Федорович, а то, честное слово, смешно. И не мне одной смешно, а всему городу!

Сергей Федорович, ощутивший в пятьдесят с небольшим приход второй молодости (или возвращение первой?), опрометчиво женился на одной из своих студенток, будучи уже не в силах дать ей желаемое в той мере, в которой требовал ее бурный темперамент.

Больше желающих выступить не нашлось. Рогоносец побагровел, но ответить ничего не ответил – побоялся продолжения. Все остальные переглянулись, быстро проголосовали за строгий выговор Ксении, и на том заседание коллегии закончилось. На следующее утро Ксения написала заявление с просьбой уволить ее по собственному желанию. Главный врач покачала головой и отпустила Ксюшу на все четыре стороны без отработки двух положенных по трудовому законодательству недель.