Читать книгу - "Заземление - Александр Мелихов"

— Помню, конечно, а что?

— Просто так. Интересно.

— Просто так я ничего не вспоминаю. Это незрелые личности живут прошлым. А зрелым интересно только то, что есть в реальности.

— А духовный мир есть в реальности?

— По большому счету только он и есть. Для зрелой личности все остальное лишь налог. Мы платим его материи, чтобы общаться с духом. Естественно, с налогов все стараются списать побольше, этим в Америке целые фирмы занимаются.

— Понятно, Лариску ты списал…

На круглом лице — очков нет, видимо, заменил линзами — снова проступило терпение:

— Если ей что-то нужно — денег или еще чего-то, ты скажи, я помогу. Если смогу. Но зрелые личности терпеть не могут пустого кудахтанья. Если ей нужны деньги, скажи, пару тысяч баксов я могу выслать хоть сейчас.

Говорит без всякого раздражения, скорее со скукой: вам-де хоть толкуй, хоть не толкуй.

— Не все же сводится к деньгам…

— К ним почти ничего не сводится, деньгами можно только откупиться от материальных забот. Когда я попал в Америку, я очень скоро обнаружил, что только и думаю, чем заплатить за квартиру да как продлить вэлфер… Это было такое отчаяние, что мне ничего другого не оставалось, как прорываться в иные миры.

С кухни послышалось легкое звонкое потрескивание — значит, вода выкипела, и теперь трескается эмаль. Но Гришка только-только начал раскрываться…

— Ты имеешь в виду религию?

— Религия лишь грубая человеческая попытка выразить непостижимое. Ты заметил, что образ материального мира с веками становится все подробнее и точнее? А образ мира духовного все неопределеннее. Сначала верят в него все и населяют его множеством духов и божеств с конкретными свойствами и именами. А сейчас в него верят только избранные и видят в нем нечто невыразимое. Религия была дана людям, чтобы они имели самое начальное представление об истинной природе мира, чтобы подготовить их к собственной духовной работе. Но они тут же отдали религию жрецам и начали ее использовать для устройства земных делишек.

— Один святой, забыл, как его зовут, говорил, что просить у бога золота все равно что просить у царя навоза, — ладно, черт с ней, с кастрюлей.

— Неплохо сказано. Да, они просят навоза. На всех курсах, где меня обучали контактам с духовным миром, мне попадались проходимцы. Они утверждали, что используют духовные контакты для практической пользы. Но я им не верю. Не только потому, что мне самому это не удается. Но потому, что цель духовного развития не в достижении земного успеха, а, наоборот, в презрении ко всему земному. Я это сразу понял. Во мне началась страшная борьба между желанием узнать духовную правду и отвращением к тому, как ее понимают нормальные, типичные люди. Мне нужно было прорваться сквозь горы говна к чистой, не искаженной человеческой низостью правде. Но при этом я купился на рекламу, на обещание, что моя жизнь станет более радостной и осмысленной. А на деле я испытывал постоянное ощущение, что я работаю впустую. Притом, что работал я исступленно. Хотя трудно объяснить, в чем эта работа заключалась. Но я знал, что я честно делаю уникальную работу, а моя жизнь к лучшему не меняется. И я орал на Бога: я хочу видеть плоды моих трудов, где они?!. В результате я озлобился на Бога и повернулся к нему спиной.

Савл уже вполне уверился, что имеет дело с пациентом и старался лишь почтительным вниманием прикрывать свои мысли, пытаясь не прислушиваться ко все более и более звонкому потрескиванию.

Гришка, однако, в его почтении не нуждался. Он ненадолго ушел в себя и вышел, заметно просветлевший.

— Я долго мучился, пока не понял: даже если ты отворачиваешься от Бога, он все равно не отворачивается от тебя. И я обратился к духовным силам уже со вполне обдуманным иском — на капризы они не обращают внимания. Но я задавал обдуманные вопросы, и мне на них отвечали.

— Как отвечали, ты слышал голоса? — главное, чтобы не прозвучало сомнения, один лишь неподдельный интерес.

Кажется, ему это удалось, хотя на кухне что-то еще раз лопнуло.

— Нет, просто я через некоторое время понимал, что́ мне ответили. И в конце концов там признали мою правоту. И открыли мне, для чего я послан в этот мир.

— Круто. И для чего же? — только неподдельный интерес, кастрюлю списать и забыть!

— Быть проводником между людьми и духовным миром. Когда мне это открылось, я понял, что меня вели с самого моего рождения. Я всегда чувствовал, что мне скучно то, что другим нравится, я надоедал родителям вопросами, зачем мы живем… А их это раздражало, они хотели видеть своего мальчика счастливым. Зато, когда я стал счастливым, их это начало раздражать еще больше. Мать до сих пор не может мне простить, что я не приехал на похороны отца. Но Иисус сказал же: предоставь мертвым погребать своих мертвецов. Я же послал денег. И матери оплачиваю сиделок, а она хочет, чтобы я оставил свою духовную школу и приехал ее развлекать… Враги человеку домашние его. Что из того, что она парализована? Она еще пытается меня упрекать, что я не стремлюсь посетить могилу отца, какой-то культ мертвых… Для духовно зрелого человека это не имеет никакого значения.

— Ясно.

На минуту он забыл и думать о кастрюле.

— Что тебе ясно? Ты наверняка думаешь, что я преступаю идеалы сыновней преданности, черта в ступе, но у обычных людей идеалы до того примитивны, что лучше бы их у них вовсе не было!

В Гришкиных черных японизированных глазах сверкнуло что-то грозное: глаголом жги сердца людей…

Неужто и Гришка во пророках?..

— Я сам проповедую освобождение от идеалов, заземление. Ты же мне Фрейда и открыл. Но я вижу, что через небо заземлиться можно еще круче.

Гришка немного смягчился.

— Я понимаю твой сарказм, но духовная жизнь только на поверхностный взгляд «негуманна», — Гришка терпеливо изобразил кавычки длинным движением сверху вниз среднего и указательного пальца обеих рук; изображение, кстати, был очень четким, духовный мир и здесь шел Гришке навстречу. — Просто духовные ценности принципиально отличаются от обычных человеческих. В духовной жизни нет привязанностей, зато есть истинная, зрелая любовь и духовная связь. Хотя тем, кто далек от духовного пути, это может показаться холодностью. Обычные люди похожи на детей. Им нужно, чтоб о них заботились, ими интересовались, им нужно знать, что мама всегда рядом, что всегда кто-то может их защитить, успокоить, приласкать… Зрелому человеку это не нужно, это будет его только тяготить, ограничивать его свободу. Ему нужны равные и свободные отношения зрелых людей. Эти отношения включают и любовь, и физический контакт, и общение, но по-другому. Так что путь в духовную жизнь это путь взросления, избавления от детской психологии. Но люди взрослеют с разной скоростью. Из-за этого в моей духовной школе много разводов — из-за расхождения общечеловеческих и духовных ценностей. Муж уже пришел к духовным, а жена все еще любит сюсюкать, лизаться… Меня в Лариске это с самого начала раздражало: как ты спал, ты покушал?.. Только я тогда еще был склонен обвинять себя: перед всеми-то я виноват — и папу не люблю, и маму не люблю, теперь еще и невесту не люблю… Но я уже в детстве чувствовал, что я не от этого мира, это не мой мир. Мне в нем неуютно. Зато теперь я знаю, что есть другие миры, где я чувствую себя как дома.