Читать книгу - "Московские истории - Нильс Хаген"

Ну да, не стращает, просто беседует. Я припомнил, как оказался на обочине трассы, ведущей от аэропорта в Москву. Внутри тут же вспухла обида, но я сдержался и промолчал. Серый пиджак между тем неспешно достал картонную папку, размотал тесемки. Что-то слишком много в последнее время передо мной оказывается подобных папок. С титульной страницы смотрел совершенно незнакомый мне человек с совершенно непримечательным лицом.

– Кто это?

– Протеже господина Суздальского.

– Кого? – совсем растерялся я.

– Владимира Суздальского. Вы же встречались с Владимиром в Питере.

– Я не знал его фамилии, а может, знал, но не запомнил.

Серый пиджак бросил на меня странный взгляд, мол, как же вы так работаете, но вслух на этот счет ничего не сказал. А мне почему-то подумалось, что имя и фамилия серого пиджака для меня тоже до сих пор загадка. Он между тем постучал пальцем по фотографии в досье.

– Это человек Владимира. Тот самый, которого он усадил в газо-мазутное кресло. Я имел с ним беседу вчера вечером. К слову, он довольно неплохо заработал на своей должности. Можете полюбопытствовать, в бумагах есть выкладки.

– Спасибо, я верю на слово.

Сесть в какое-то чиновничье кресло и не воспользоваться полученными возможностями для личного обогащения в России может только иностранец или клинический идиот. Нет, конечно, простой народ жаждет увидеть честных чиновников и даже придумывает для себя, что некоторые вызывающие симпатию представители власти, в отличие от всех прочих, честные, но это миф. Собственно, ровно такая же ситуация во всем мире, просто в Европе или США люди шли к системе, при которой чиновник обогащается за счет своей должности, двести с лишним лет, и сейчас там все, скажем так, легализовано. То, за что в Средние века отрубали руку, теперь является частью работы. К слову, за лоббирование интересов тех или иных компаний на государственном уровне в России можно получить тюремный строк, а в Соединенных Штатах стать лоббистом – хрустальная мечта множества людей.

Еще в России есть оппозиция, которая настроена против заворовавшейся власти и обещает, что если власть перейдет к ней – оппозиции, то воровать никто не будет. Это тоже миф. Достаточно просто спросить у любого человека, будет ли он пользоваться своим положением в личных целях, если ему дать власть, и, не дожидаясь ответа, посмотреть на работу мысли, написанную на его лице.

Я давно столкнулся с этим явлением на практике и могу сказать совершенно точно: как это ни прискорбно, но в России все работает именно так и только так. На всех уровнях. Это система. Так что я нисколько не сомневался, что человек Владимира получил от своей должности все, что мог, плюс полный пакет бонусов.

Впрочем, несмотря на уверенность, любопытство заставило заглянуть в папку. Я перелистнул пару страниц, чем заставил серого пиджака еще раз продемонстрировать намек на улыбку.

Улыбка эта мне не понравилась, и я закрыл папку.

– О чем вы с ним говорили?

– Неверный вопрос, господин Хаген. Важно другое – до чего мы договорились.

– И до чего же? Он вообще еще говорить может?

– Зря вы пытаетесь меня оскорбить, – без намека на эмоцию заметил серый пиджак. – Способность говорить у него никто не отнимал. Мы вообще довольно мирно пообщались.

– И что в итоге?

Серый пиджак пожал плечами.

– Ему наплевать. На меня, на вас, на Альберта Рустамовича. И на схемы, которые вы придумали. Он давно уже договорился с Владимиром, у них все хорошо. Все остальное не его проблемы.

Он говорил об этом так спокойно, будто рассказывал о чем-то совершенно будничном. Я же сидел в абсолютной растерянности. Выходит, Владимир все давно рассчитал, сообразил, что кинуть своих бывших компаньонов ему выгоднее, и сейчас подготовленно сливает Петра с Альбертом. А я, дурак, полез спасать тонущий корабль. Причем этот «Титаник» уже наполовину под водой, а я пришел с голливудской улыбкой, парой весел и бравадой: «не переживайте, выгребем».

– Александр, останови у того здания, – обратился серый пиджак к водителю.

Я выглянул в окно. Черный «Мерседес» притормаживал возле моего банка.

– Вы ведь на работу собирались, господин Хаген, – услужливо подметил серый пиджак.

– Да, спасибо, что подбросили, – автоматически отозвался я и, плохо соображая, начал выбираться из машины.

– Возьмите.

Я оглянулся. Серый пиджак протягивал мне папку.

– Прочтите это полностью. Альберт Рустамович ждет вашего звонка.

* * *

Альберт Рустамович не дождался моего звонка. День, не задавшийся с появления серого пиджака, так и пошел наперекосяк. Я читал досье, пытался работать, но мозг отказывался сосредотачиваться на деловых вопросах. Мысли упорно возвращались к человеческой жадности и подлости. И к дурацкой киношной фразе: «ничего личного, только бизнес». Какой негодяй придумал ее для оправдания собственного ничтожества? Какой подлец запустил в обиход, давая самооправдание сотням тысяч других подлецов?

Владимир простроил комбинацию, ввел в нее своих друзей, чтобы получить прибыль из ничего. Из воздуха и личных договоренностей. Это было очень по-русски, и это было мне понятно. Но тот же Владимир совершенно спокойно использовал и выбросил своих друзей. По пути обманув и предав. Для чего? Для достижения цели. Но цель, как доказывала всемирно известная русская классика, не оправдывает средства.

Непорядочность в делах приводит к тому, что с тобой никто более не имеет дела. Но это в теории, а на практике: вот Владимир, который поступил непорядочно даже не с конкурентами, а со своими друзьями, – и у него все прекрасно. Новые идеи, новый бизнес, да и старый приносит доход. Он богат и обаятелен, его любят за открытую улыбку, умение быть милым. За деньги и связи. А вот его друзья, оказавшиеся в долгах и с ворохом проблем. Друзья, которые дали ему возможность добиться успеха. Использованные и брошенные на обочине, как пустые бутылки, как бумажные пакеты из ресторана фастфуда, как пластиковые стаканчики. Мусор, отработанный материал.

И самый главный вопрос, который не давал мне покоя: а я? Я, придя к Альберту и предложив выход из ситуации, предложив новую схему, – я остался честен? Конечно, меня вели благие намерения, желание помочь товарищу, но не замарался ли я, влезая в эту историю?

Права, тысячу раз, черт возьми, была права Арита, стоило держаться подальше от этого дела.

Терзаясь подобными мыслями, я дочитал папку серого пиджака, кое-как досидел до конца рабочего дня, потому как назвать это работой было нельзя, и поехал домой. Надо было позвонить Альберту, но мне хотелось прежде посоветоваться с кем-нибудь близким. Только с кем? На эту тему я мог поговорить разве что с Петром, с Аритой, ну, может, еще с родителями. Родителей тревожить не нужно, Петр был не настолько близок, хоть это и касалось его напрямую, а Арита… Арита просила меня не лезть в это дело, и я даже обещал выполнить ее просьбу. Да и не стоит волновать женщину, если она не может помочь. А помочь в данном случае супруга могла вряд ли.