Читать книгу - "Чем женщина отличается от человека - Александр Никонов"

Как должен вести себя и что должен делать правитель страны, если у него падает преступность? Я думаю, немного поскакав от радости, он должен сделать заявление для прессы о том, что под мудрым руководством его правительства достигнуты небывалые успехи… бла-бла-бла.

Так, наверное, сделал бы и Тони Блэр, если бы в Британии снижалась любая преступность, кроме этой… Упал процент убийств? Прекрасно!.. Стали меньше сажать за ограбления на улице? Мы приложили к этому большие усилия!.. Меньше людей теперь сидит за изнасилования, чем десять лет назад?.. А вот это плохо.

Это очень плохо, потому что изнасилование в современном Западном мире – уже не уголовщина, а политика. Ибо, согласно тезису фемино-теоретика Мерилин Френч, мужчина не может не насиловать, потому что в рамках патриархата изнасилование – стандартный инструмент для поддержания власти мужчин над женщинами. А во времена, когда хищнику наступают на хвост и загоняют его в угол, он должен огрызаться и сопротивляться особенно яростно. (У дядюшки Джо была похожая теория об усилении классовой борьбы по мере строительства нового, справедливого общества.) В общем, борьба должна обостряться… А тут вдруг в реальности творится нечто, в теорию не укладывающееся. Тем хуже для реальности!

Мало насильников? Искать надо лучше! Сажать надо больше! Враги – кругом!

Что было делать Блэру в такой ситуации? Он не мог призвать английских мужчин немного поднатужиться и провести компанию массовых изнасилований для выполнения плана по посадкам. Но он мог пообещать феминисткам пробить закон, который расширял бы рамки понятия «изнасилование» (например, чтобы изнасилованием считался любой сексуальный акт с «потерпевшей», если последняя накануне выпила спиртное с «преступником»). Мог – и пообещал.

А кроме того, требовали феминистки, нужно, чтобы еще до разбирательства, то есть сразу после подачи женщиной заявления об изнасиловании, обвиненного ею мужчину сразу брали под стражу. Как это происходит в демократической, свободной Америке…

После того как тезис Мерилин Френч был принят западным обществом на ум, законодательство в США здорово повернулось к женщинам лицом. А к мужчинам – жопой. В 1997 году был принят закон «О предотвращения насилия в отношении женщин». Он отменил в отношении данного вида преступления (изнасилование) и в отношении данной категории населения (мужчины) принцип презумпции невиновности.

Это произошло не сразу, а было результатом длительной идеологической подготовки, в результате которой феминистки забили-таки в податливое общественное сознание следующую мысль: «женщина не может врать, когда дело касается изнасилования». Что автоматически сняло с женщин ответственность за ложный донос.

Справедливости ради следует отметить, что не каждый донос жены заканчивается для мужа тюремным сроком. Но та же справедливость обязывает сказать, что многие сидят только на основании словесных обвинений.

Если заявление об изнасиловании пишет женщина против своего знакомого, ее имя держится втайне от прессы – здесь железно действует принцип анонимности жертвы. Который, разумеется, не распространяется на «преступника» – его имя пресса может полоскать с момента предъявления обвинения вплоть до суда. Если на суде выяснится, что донос был ложным, значит, ему повезло. Клеветница же не несет за свой навет никакой ответственности: она просто ошиблась, перепутала. Тем паче, что перепутать-то легко: мы ведь помним, что «слово – тоже изнасилование»…

Поскольку презумпция невиновности не действует, сразу после сигнала в органы мужчина лишается прав проживания в собственном доме и не может подходить к жене и детям ближе, чем на энное количество метров. По сути, человека выбрасывают на улицу. Где он и должен обитать в течение нескольких месяцев до рассмотрения его дела по существу. Причем по вышеупомянутой причине (отмена презумпции) именно ему придется доказывать в суде, что он никого не насиловал.

Правда, у человека есть выход – признать себя виновным. Тогда он автоматически получает разрешение жить со своей семьей, ему разрешают вернуться в свой дом, но поскольку «виновный» должен быть наказан, его обязывают пройти «курсы перевоспитания» – полный аналог университетских тренингов чуткости, только длятся они несколько недель. После курсов в течении года он будет жить под особым надзором полиции. Причем во время этого «испытательного срока» достаточно одного звонка в полицию от жены, как мужик автоматом оказывается в тюрьме.

Такая практика применяется в некоторых штатах США, в Канаде, Австралии и в Новой Зеландии.

Надо ли говорить, что в этих условиях телефон стал для жен одним из средств диктата над мужьям. Один звонок – и ты на улице или за решеткой: в некоторых штатах, например, в Калифорнии, арест мужа следует сразу за звонком жены автоматически, причем законодательство (принятое под напором феминисток) сконструировано так, что после заявления о насилии дело закрыть нельзя, даже если женщина сама захочет снять обвинения. Поезд ушел: обвинения дальше поддерживают уже «компетентные органы».

Феминистки советуют женщинам после акта насилия разводиться, после развода дети и дом остаются у женщины. Мужчине же достается только право выплачивать закладную за дом и платить алименты. Причем платить их он будет, даже если у супругов нет детей, – жене до конца ее жизни: чтобы в результате развода она не почувствовала материального ухудшения своего материального положения.

При такой системе разве удивительно, что брак становится совершенно невыгоден мужчине? И разве удивительно, что некоторые особо реакционно настроенные «угнетатели» осмеливаются полагать, будто феминизм разрушает семью, заставляя многих мужчин просто отказываться от повторного (или даже от первого, если они в состоянии учиться на чужих ошибках) брака?