Читать книгу - "Ароматы кофе - Энтони Капелла"

«Пряный» — это определение аромата типично для запаха нежных пряностей, таких как гвоздика, корица и душистый перец. Дегустаторы стараются не использовать этот термин при описании ароматов острых приправ, таких как перец, орегано или индийские специи.

Международная Кофейная организация. «Сенсорная оценка кофе»

Биокобобо — место нашего привала — оазис в полном смысле этого слова: небольшой городок с песочного цвета домиками, пристроившимися среди пальмовых деревьев. По одну сторону от этого поселения находятся три сверкающие кобальтом озерца. С одного края открывается вид на пустыню; дальнейший путь ведет вверх в горы.

Нам предстоит пробыть здесь несколько дней, чтобы восстановить силы и дать воинствующим галла пройти мимо. Здесь есть небольшой базар; питаемся фигами, орехами, кокосами, плоскими хлебами, сыром из молока верблюдицы. Мы с Гектором плаваем в одном из вади,[37]извлекая кое-что необходимое из упакованного багажа. Просто поразительно, как после многодневного отсутствия всякого комфорта озерцо со сверкающей водой и возможность расположиться с походной кроватью начинают казаться неимоверной роскошью.

Пытаюсь писать. Дорогая Эмили, пишу это прямо среди пустыни. Ужин наш — очередная коза — жарится на вертеле над костром. Становлюсь большим знатоком по части коз… Но закончить письмо не способен, и это не из-за жары. Не могу в точности вспомнить ее лицо. Достаю из багажа Определитель и в тени одного из домиков осторожно откупориваю пару ароматных бутылочек. Запах кажется пресным, бесплотным. Или, может, я просто утратил обоняние — в ноздри с давних пор впечаталась вонь от грязного, потного верблюда.

Мы едим козлятину, посыпанную бербери — сушеным толченым чили: попробуешь и оторваться уже просто невозможно. Фикре и Мулу вместе с нами не едят, садятся поодаль в сторонке. Иногда он расчесывает ей волосы стальным гребнем, а в данный момент они разговаривают, тихо, но оживленно, на языке, который я не могу определить. Вижу, как она смеется — легко, раскатисто, и со смехом поддевает его плечом. Как школьница подружку. Он, смутившись, лишь улыбается.

Пару раз замечаю, что она поглядывает в мою сторону, но ее взгляд не выражает ничего: теперь в нем ни следа той напряженности, того немого отчаяния, что я уловил тогда в шатре Бея. Даже закралось сомнение — может, я превратно истолковал тот взгляд… Но ведь кофейное зерно было вложено в мою ладонь.

На второй день нашей стоянки в Биокобобо я просыпаюсь неожиданно рано. Вздохнув, поднимаюсь, потягиваюсь, выхожу наружу. В полутьме вижу стройный силуэт, окутанный голубым покрывалом, поспешно движущийся к вади. Фикре.

Мелькнув между пальм, она исчезает из виду. Ну да, вчера искупаться ей не удалось, в воде плескались мужчины, и вот, чтобы никто не видел, идет сейчас. Я не колеблясь пускаюсь по другой стороне вади и успеваю как раз в тот момент, когда она распускает свое покрывало.

В тусклом свете утра ее кожа сверкнула полированным металлом. Она ступает в воду, и я ловлю взглядом темную поросль, россыпь семян душистой гвоздики, у нее между ног: соски ее небольших, крепких грудей также темны до черноты. Я нетерпеливо и жадно взглядом поглощаю ее, глоток за глотком, как крепкий кофе. Вот она поворачивается ко мне спиной. Зачерпывает воду, чтоб умыть лицо; спина у нее литая, узкая, по-змеиному гибкая. В занимающемся рассвете водные брызги, вспыхивая, летят алмазным дождем. Она погружается глубоко в воду, с всплеском выныривает и плывет прямо к тому месту, где стою я.

Я прячусь, чтоб она меня не заметила. Но вдруг почему-то передумываю и уверенно делаю шаг вперед, чтоб она знала, что я за ней наблюдаю.

Так же уверенно она встает из воды. Воды в водоеме ей по пояс. Вода течет с нее, полируя черную кожу. Яхонты капель спадают с грудей.

Я чувствую шеей, как учащается пульс.

Бесконечный миг мы смотрим друг на друга. Вдруг в рассветном воздухе звякает козий колокольчик.

Она поворачивается и идет обратно туда, где осталась ее одежда, ее ноги медленно ступают по кристальной воде.

Без поцелуя нет любви.

Без крови нет копья.

Пока это единственные слова на английском языке, услышанные мною от нее. Я снова слышу их — произносимые с ее причудливым французским выговором, — и понимаю, что становлюсь безнадежно ею одержим.