Читать книгу - "Невероятная частная жизнь Максвелла Сима - Джонатан Коу"

— Ты пользуешься маминым «Блэкберри»? — спросил я, когда Люси закончила.

— Нет, это мой. Он у меня уже давно.

— О-о… И кто это был? — я показал на экран.

— Просто знакомая.

Наступила пауза — томительная пауза, — и я чувствовал, как меня охватывает отчаяние. Что же это такое, во что превратились мои отношения с родной дочерью? Неужто ей больше нечего мне сказать? Черт возьми, мы прожили вместе почти двенадцать лет, и все эти годы были друг другу ближе некуда. Я менял ей подгузники, я купал ее. Я играл с ней, читал ей, а иногда, когда она маленькой просыпалась в испуге среди ночи, Люси забиралась в мою кровать и сворачивалась калачиком рядом со мной. И вот — всего полгода пожив врозь — мы встречаемся и ведем себя будто абсолютно чужие люди. Как такое возможно?

Я не знал ответа. Но я знал, что сдаваться я пока не собираюсь, нет, я еще поборюсь. Разговорю ее, чего бы мне это ни стоило.

— Наверное, в твоей жизни сейчас многое выглядит иначе…

Теперь мой мобильник заиграл мелодию, оповещая о получении эсэмэски. Достав телефон, я держал его в вытянутой руке (зрение у меня портится, вот и приходится отодвигать предметы подальше от глаз). Сообщение было от Линдси.

— Прочти, если хочешь, — сказала Люси. — Я не против.

И я прочел:

Привет! Ты уже на море? Надеюсь, все хорошо? Ответь, когда сможешь. Л.

Это было не самое пылкое послание на свете, но я полтора дня ждал отклика — в любом виде — от Линдси и обрадовался ее сообщению. Подозревая, что на лице у меня много чего написано, я торопливо отложил мобильник в сторону и напустил на себя невозмутимость, но Люси не проведешь.

— Приятное сообщение? — спросила она.

— Это от Линдси, — сказал я. По глазам Люси было видно, что она не удовлетворена ответом, и я добавил: — От коллеги по бизнесу.

— Понятно. — Она откусила от хлебной палочки. — Я все время путаюсь, это мужское имя или женское?

— Оно может быть и тем и другим. В данном случае женское.

— Ты не собираешься ответить? — равнодушным тоном спросила Люси и взялась за свой «Блэкберри».

А я за свой телефон.

— Управлюсь за минуту, — пообещал я.

— Не спеши.

Ответ занял у меня много больше одной минуты. Я не слишком быстро набираю текстовые сообщения, и, кроме того, я не знал, что написать. В итоге получилось следующее:

Еще не на пароме. Сейчас в Кендале, ужинаю с моей чудесной дочкой. Прости, что пока далеко не продвинулся, — но не сбрасывай меня со счетов!

К тому времени, как я это отправил, Люси успела получить и отправить четыре сообщения. Мы оба отложили телефоны, с легким сожалением, и улыбнулись друг другу.

— Итак, — сказал я, — наверное, многое выглядит иначе…

Явился официант с нашим заказом. Столик был довольно маленький, и официанту пришлось постараться, чтобы найти место для всего, что он принес. Затем началась вся эта канитель с помолом черного перца и сдабриванием блюд сыром, которую он превратил в настоящий театр. Когда официант закончил, пришло еще одно сообщение от Линдси. Я прочел его, прежде чем приняться за еду.

Макс, ни о чем не беспокойся, главное — получай удовольствие, х.

Я улыбался, отключая телефон, и Люси заметила мою улыбку, но промолчала. Прежде чем ткнуть вилкой в ризотто, я воспользовался возможностью задать вопрос:

— Ты посылаешь много сообщений, Люс?

— Не очень. Двадцать или тридцать за день.

— Ого, по мне, так это очень много. Ужасно много. А что значит, если кто-нибудь в конце письма ставит «х»? То есть я в курсе, что «х» заменяет «целую». Но как это интерпретировать?

— Эсэмэска от все той же коллеги по бизнесу? — не без любопытства спросила Люси.

— Да.

— Дай взглянуть.

Я передал ей телефон, и, прочитав сообщение, она вернула его со словами:

— Трудно сказать… Я ведь не знаю, что она за человек.

— Разве в эсэмэсках не существует… определенных правил общения?

Я гордился этим вопросом, честно признаюсь. Я не сомневался, что наконец-то наткнулся на тему, которая сможет нас сплотить. Если Люси пишет по двадцать-тридцать сообщений в день, она наверняка способна говорить об этом часами. Но меня ждало разочарование.

— Не думаю, что существуют какие-то правила, — ответила она, и я уловил скуку и даже раздражение в ее голосе. — Знаешь, это просто поцелуй в конце письма. Возможно, он вообще ничего не значит. Ох, поверить не могу, что говорю об этом с моим отцом! Как-то это уж совсем… грустно. И по-моему, неуместно. Поцелуй, он и есть поцелуй. Понимай как знаешь.

Высказавшись, она отрезала кусочек лазаньи.

— Ладно, прости, лапа, — сказал я после короткой унылой паузы. — Я лишь хотел поболтать с тобой, и мне показалось, что это подходящая тема.

— Все в порядке. Ты тоже меня прости. Я тебе нагрубила. — Люси отхлебнула диетической колы. — А почему мама не пошла с нами? Вы что, даже не разговариваете друг с другом?

— Ничего подобного! Но почему она не пошла, я не знаю. Вроде бы у нее какие-то дела сегодня вечером.

— Ах да, сегодня же вторник! Писательская тусовка.

— Тусовка?

— Она ведь ходит в литературную студию. Они пишут рассказы и всякое такое, а потом читают друг другу.

Восхитительно. Выходит, пока мы тут сидим, Каролина заводит и без того благожелательную публику веселенькой историей про Макса, Люси и яму с крапивой. Вероятно, как раз сейчас она зачитывает кусок про то, как я не сумел объяснить дочери, почему трава зеленая. И я слышал их самодовольный, снисходительный смех, словно они находились здесь же, в ресторане.

— Она очень серьезно подходит к писательству, да? — спросил я.

— Вроде того. Понимаешь… — Люси улыбнулась почти заговорщицки, — у них в группе есть один парень, и у меня складывается впечатление, что мама…

Что мама? Я мог лишь догадываться, но правды мне уже не узнать, потому что в этот момент опять затренькал «Блэкберри».

— Погоди, — Люси схватила телефон, — я должна на это посмотреть. (Сообщение заставило ее весело взвизгнуть.) От Арианы, — добавила она, будто это что-нибудь объясняло. — Она обработала снимок на фотошопе — вот. — Люси сунула мне под нос экран с изображением ничем не выдающейся девочки.

— Здорово. — А что еще я мог сказать?

— Нет, ты не понимаешь. Она наложила голову Моники на тело Джесс.

— А-а… Ловко у нее получилось.

Люси начала писать ответ, а я тем временем, достав мобильник, занялся сообщением для Линдси. Наверное, хорошо, что я так его и не отправил. Что меня остановило? Выражение лица женщины, сидевшей за соседним столиком. Не знаю, как его описать. Ясно одно: наша соседка прекрасно понимала, что происходит между мной и Люси, — усталый папаша средних лет ужинает с дочерью, и, поскольку говорить им не о чем, один посылает эсэмэски, а другая развлекается с «Блэкберри», — и она смотрела на нас отчасти с иронией, отчасти с жалостью. От этого взгляда хотелось провалиться сквозь землю. Мне опять вспомнились китаянка с дочерью, игравшие в карты в ресторане в Сиднейской бухте. Смех, наслаждение, с которым они общались. Привязанность друг к другу. Любовь и близость. Все то, чего между мной и Люси, похоже, никогда не было. Все то, что я не умею создавать. Меня никто этому не учил. Да и кто мог научить? Не отец же, этот придурок несчастный.