Читать книгу - "Мера моря. Пассажи памяти - Ильма Ракуза"

Мысли о прошлом. Гравитация памяти не знает удержу. Это было тогда, там, ну ты помнишь, ах да. Сколько лет назад? Тридцать? Сорок? Боже мой. Как с детской горки скатываются мысли в глубину времени, на целые десятилетия назад. И стоп. Год 1969.

Визу в Ленинград я получаю всего за день до намеченного отъезда. Сижу на полусобранных чемоданах, в неизвестности до последней минуты. Значит, ехать, и немедленно. Однажды я уже ездила с двумя тяжелыми чемоданами, в Париж. А теперь мне предстоит отправиться в далекий, негостеприимный Советский Союз, в северный Ленинград, на целый учебный год. И приключения начинаются вместе с путешествием. Я сажусь в поезд.

До Вены я знаю каждую остановку, в поезде я как в домике, в норке, в которой так уютно засыпать. Я просыпаю осенние леса, убранные поля, среди бела дня. Измученная предчувствием радости или тревог? На Западном вокзале меня ждет тетя Мария, чтобы – согревая, оберегая – проводить до мрачного Южного вокзала. Ешь, детка, и: как ты отважилась! Она не спрашивает, куда меня черти несут, она кормит меня погачами и штруделем, дает с собой в дорогу еды на троих и машет упорно, отчаянно, когда мой ночной поезд трогается в сторону Варшавы. Ну, все, поехали. В купе пахнет спиртным и дезинфекцией, проводник хмуро укладывает мой багаж. Уже скоро вокруг меня многие начинают храпеть, и когда, наконец, в сон готова провалиться и я, двери распахивают таможенники, кричат и машут фонариками. Пугающий образ таможенников возникает в утренних сумерках вновь, мы пересекаем чехословацко-польскую границу. Долгое всматривание в мой красно-белый паспорт. Похоже, мне не рады. А в купе между тем пахнет потом и еще чем-то кислым, может быть, бурым углем. На рассвете мы проезжаем пустынные промышленные районы. Все молчат и предпочитают еще немного вздремнуть. Потом появляется чесночная колбаса, кофе и шнапс. Не для себя, нет, я достаю из провианта от тети Марии яблоки и хлеб с сыром. Для остальных. Так проходит тягучее время, под стук колес.

Когда ландшафт выравнивается, Варшава уже близко. Варшава, мой польский перевалочный пункт. Здесь я провожу полдня, ночь и еще полдня.

Отель «Бристоль» – это здание в стиле модерн, со старым лифтом, обилием мрамора, зеркал и орнамента, в прошлом собственность пианиста Игнация Яна Падеревского, ныне украшенная на социалистический лад. Образцово-показательное учреждение. Я балую себя отдельной комнатой, чистой постелью, комфортом ванны. Прежде чем путешествие продолжится еще и еще.

В церквях горят свечи, стоят на коленях люди, вполголоса бормоча молитвы. Какое-то тепло исходит из атмосферы, в то время как воздух на улице холодный и колючий. Я здесь впервые, никого не знаю. Брожу по вновь отстроенному Старому городу, спасаюсь бегством от широких уличных просек с их роскошными сталинскими постройками. Все говорит о том, как все было и чего уже нет. Виновата война, война и еще раз война. Лучше поспать, чем бродить в этих декорациях. Варшава – отнюдь не Феникс, восставший из пепла.

Лифт потряхивает, и мучительны сновидения, которые заставляют меня дрожать (был ли «Бристоль» в лапах гестапо?). Я выхожу в обед, еду на вокзал и сажусь в московский экспресс.

Бывает ли нарастание чужеродности? Облака тут ни при чем, но поезд с его потертыми плюшевыми диванами оказывается еще более «восточным». Ландшафт бежит на восток, тут и там коровы, хаты, унылые колокольни. И поля, раскинутые как платки. Картинки бегут сквозь меня и исчезают бесследно. Монотонно приближается вечер. Тонет в ночи. Как раз, когда мы прибываем в Брест.