Читать книгу - "Люди книги - Джералдин Брукс"

Я присвистнула. Даже тогда эта картина стоила, должно быть, немало.

— Самое большее, что я получала от ухажеров, был букет цветов.

Мама криво усмехнулась.

— Да, — сказала она. — Это означало серьезность намерений. Была и записка от него. Я ее сохранила. Ношу с собой. Она в моем кошельке. Можешь посмотреть, если хочешь.

Я подошла к шкафчику и вынула ее сумку.

— Кошелек в отделении, застегивающемся на молнию. Да, там.

Я вынула кошелек.

— Записка за водительским удостоверением.

Она была короткой, всего две строки, написана угольным карандашом большими, падающими вниз буквами: «То, что я делаю, это я, ибо для этого я пришел».

Я узнала эти слова. Они были взяты из стихотворения Джерарда Мэнли Хопкинса. Внизу Аарон написал: «Сара, это ты. Помоги мне сделать то, ради чего я пришел».

Я уставилась на эти строки, пытаясь представить себе руку, написавшую это. Руку моего отца, которую я никогда не держала.

— Я позвонила ему, поблагодарила за картину. Он пригласил меня в студию. И после этого… после этого мы проводили друг с другом каждую свободную минуту. До конца. Было это недолго, несколько месяцев. Я часто думала, продлилось бы это, если бы он остался жив… Могло кончиться тем, что он бы меня возненавидел, как это случилось с тобой.

— Мама, я не…

— Ханна, не надо. Ни к чему. Я знаю, ты не могла мне простить то, что я не была с тобой по двадцать четыре часа, когда ты была совсем маленькой. Когда же ты достигла совершеннолетия, то, точно кактус, выпустила колючки. Не подпускала меня к себе. Когда я входила в дом, слышала, как вы смеетесь с Гретой. Но стоило мне приблизиться, как ты замолкала. Если я спрашивала, что вас так рассмешило, ты просто делала каменное лицо и говорила: «Тебе этого не понять».

Она права. Все было именно так. Это была моя маленькая месть. Сейчас я лишь уронила руки в знак признания.

— Это было так давно, — сказала я.

Она кивнула.

— Да, все началось очень давно.

— Что случилось во время операции?

— Я не сказала Андерсену о наших отношениях, когда попросила его об Аароне. Я была уже беременна. Никто об этом не знал. Удивительно, что можно скрыть под белым халатом. Андерсен пригласил меня ассистировать. Я отказалась под каким-то предлогом. Помню, как он посмотрел на меня. В другое время я прошла бы по горячим углям ради возможности поработать с ним. Когда удаляешь такую опухоль, надо войти в основание черепа, отделить скальп и…

Она замолчала, потому что я невольно заткнула уши. Мать посмотрела на меня испепеляющим взглядом, и я убрала руки, как провинившийся ребенок.

— В общем, я так и не согласилась. Но крутилась возле операционной, когда Андерсен вышел. Он сдергивал перчатки, и я никогда не забуду его лицо, когда он взглянул на меня. Я подумала, что Аарон, должно быть, умер на столе. Мне стоило больших усилий стоять прямо. «Это была доброкачественная менингиома, как вы и продиагностировали. Но она захватила пучки оптических нервов». Он пытался снять опухоль с нервов, чтобы дать доступ крови, но она захватила уже слишком большой участок. Из того что он сказал, мне стало ясно, что Аарон больше не будет видеть. И я поняла, что такая жизнь Аарона не устроит. В ту ночь началось кровотечение. Андерсен пропустил его. Когда твоего отца снова перевезли в операционную убрать тромб…

Вошла сестра. Она внимательно посмотрела на маму. Сразу было видно, что она сильно взволнована. Сестра повернулась ко мне.

— Думаю, вам нужно дать пациенту отдохнуть, — сказала она.

— Да. Иди.

Голос матери звучал напряженно. Казалось, эти два слова стоили ей неимоверного усилия.

— Пора. Тебе пора к Щарански.

— Ханна Хит? — Я отвернулась от картины на стене Далилы Щарански и увидела знакомые черты лица. Мои собственные, только перенесенные на лицо пожилого человека.

— Я сын Далилы. Другой ее сын, Иона.

Я протянула руку, но он схватил меня за плечи и притянул к себе. Я почувствовала себя страшно неловко. Когда я была маленькой девочкой, мне очень хотелось иметь семью. Мама была единственным ребенком и не поддерживала связи с родителями. Ее отец заработал в страховом бизнесе кучу денег, а его жена не вылезала с теннисных площадок и полей для гольфа. Бабушку я видела лишь однажды, а потом она неожиданно умерла от сердечного приступа. Дед быстро женился на другой, кажется, она была тренером по теннису. Мама этого брака не одобряла, поэтому мы к ним никогда не приезжали.

И теперь меня вдруг окружили незнакомые люди, которые, оказывается, были моими кровными родственниками. Это были трое кузенов и тетя. И еще одна тетя, она чем-то торговала в Ялте. А дядя Иона был архитектором. Это он перестроил дом для Далилы.

— Как же хорошо, что твоя мать идет на поправку, — сказал он и нервно отбросил с глаз прямую черную прядь.

В этом жесте я узнала себя.

— Мы всегда отговаривали маму от управления машиной после того, как ей исполнилось восемьдесят, но она всю жизнь была упрямицей.

Он рассказал, что она овдовела пятнадцать лет назад и привыкла поступать по-своему.

— Десять лет назад она защитила докторскую диссертацию. Поэтому, наверное, и не позволяла нам указывать ей, что делать. Но нам очень жаль твою мать. Если мы чем-то можем помочь, то…

Я заверила их, что за мамой хорошо ухаживают. Как только нейрохирурги услышали о несчастном случае, все доктора принялись действовать. Сомневаюсь, что в Бостоне был хоть один пациент, которому бы уделяли больше внимания.

— Ну что ж, хорошо, что в результате этой трагедии мы наконец-то с тобой познакомились.

— Но плохо, что вы и ваша мама не остались в Австралии. Жаль, что у меня в детстве не было бабушки.

— Мы там жили. Несколько лет. Мама хотела, чтобы я завершил свое архитектурное образование. Я был студентом-вечерником в Технологическом институте, а днем работал в архитектурном бюро Нового Южного Уэльса. Я спроектировал туалет в зоопарке Таронга. Может, ты когда-нибудь наведывалась туда по нужде…

Он улыбнулся.

— Туалет и вправду хороший…

Он поставил бокал и посмотрел на меня, прикидывая, сказать мне что-то или не стоит.

— Ты должна знать, мама просила Сару повидать тебя, сделать тебя членом нашей семьи. Но Сара отказала. Не хотела никаких контактов.

— Но вы только что сказали, что ваша мать никому не подчинялась. Почему же она послушала Сару?

— Думаю, ей было нелегко. Но она знала, что мы скоро уедем в США. Должно быть, решила, что жестоко будет взволновать тебя, а потом снова исчезнуть. Но она выяснила, в какой садик ты ходишь, и приходила туда, видела, как домработница вечером забирает тебя домой. Она о тебе беспокоилась. Говорила, что у тебя грустное лицо…