Читать книгу - "Маленькая красная записная книжка - София Лундберг"

Дорис нежно сжимает ее руку.

– Я буду весь вечер играть во «что, если».

– Что, если бы мы никогда с тобой не встретились?

– Нет, этого я не могу даже представить этого. Ты должна быть, Дорис. Я не знаю, справлюсь ли без тебя. – Она начинает плакать. – Ты и меня спасла!

– Ты справишься, Дженни. Ты сильная. И всегда была такой.

– В тот день, когда тебе приходилось держать меня за подбородок, чтобы зубы не стучали, я не была сильной.

– Милая, тебе тогда было четыре. Но даже тогда ты была сильная. И храбрая. Это так. Тебе выпало трудное детство, но, несмотря на это, ты стала именно такой, какой я тебя вижу сегодня.

– Но кто я? Потрепанная мама троих детей, у которой даже нет работы.

– Зачем ты так говоришь? Почему считаешь себя потрепанной? Ты прекрасно выглядишь. Ты это знаешь. Ты ведь тоже была моделью. И про учебу не забывала.

– У меня лицо, как чистый лист, рисуй на нем что хочешь. И длинное худое тело. Это разве красота? Нет. Это человек, который может быть кем угодно. Человек, который может соответствовать тому, что сегодня модно. Вот что значит быть моделью. К тому же я так и не закончила учиться. Встретила Вилли. И стала мамой.

– Прекрати принижать себя. Никогда не поздно начать делать то, что действительно хочешь.

Дорис строго смотрит на нее.

– Откуда ты знаешь, что не поздно? Ты сама сказала, что молодым и красивым проще устроиться в жизни.

– Ты красивая. Ты талантливая. Этого достаточно. Сосредоточься на своих достоинствах, вместо того чтобы всю жизнь думать, что недостаточно хороша для лучшей жизни. Начни снова писать, займись тем, что тебе интересно. В конце концов, только это важно. Делай то, к чему лежит твоя душа.

Дженни фыркает:

– Писать. Ты всегда об этом говорила.

– Когда ты наконец поймешь, что талантлива? Ты выиграла конкурс в колледже. Помнишь?

– Да, наверное, я могла бы выиграть и в других. Но о чем я буду писать? Не о чем. Ничего не происходит. В моей жизни нет ничего выдающегося. Возможно, она кажется идеальной со стороны, но в ней ничего необычного. Никакой страсти. Никаких приключений. Мы с Вилли как два друга, ведущих совместный бизнес, коим является наша семья. Ни больше ни меньше.

– Тогда придумай.

– Придумать?

– Да, нарисуй жизнь, которую хотела бы прожить. И запиши… – Она замолкает, ловит ртом воздух, а потом продолжает шепотом: – Все. Не упусти этот шанс. И ради бога, не закапывай землю свой талант!

– А ты закопала?

– Да.

– И жалеешь об этом?

– Да.

Вдруг Дорис вздрагивает всем телом, подбородок падает ей на грудь. Ее рот скривился, глаза крепко зажмурены. Дженни зовет на помощь, в палату вбегает медсестра. Она нажимает тревожную кнопку, и вскоре к Дорис сбегаются еще три женщины в белых халатах.

Дженни выглядывает из-за их спин:

– Что происходит? Она в порядке?

Выражение лица Дорис пришло в норму, рот расслабился. Но кожа приобрела синевато-фиолетовый оттенок.

– Нам нужно вернуть ее в реанимацию.

Медсестра отталкивает Дженни в сторону и снимает с кровати тормоза.

– А я могу пойти?

Другая медсестра, с темными волосами и невысокая, качает головой:

– Ей нужна помощь. Мы будем держать вас в курсе.

– Но я хочу быть там, если… когда… если она…

– Мы будем держать вас в курсе, – повторила она. – Сейчас она стабильна, но сердечный ритм нарушен. Это нормально. Поймите, организм перестает бороться.

Она сочувственно улыбается, а потом присоединяется к остальным, которые уже катят кровать по коридору. Дженни смотрит вслед удаляющимся фигурам, ее сердце колотится. Она не видит Дорис из-за высокой спинки кровати. Сжимает кулаки и обхватывает себя.

Глава двадцать восьмая

Она находит жестяные коробки с фотографиями у задней стенки шкафа. Одна обмотана толстым слоем скотча, другая без него. Она срезает скотч кухонным ножом, затем открывает обе коробки и раскладывает фотографии дугой на кухонном столе. Смешивает воспоминания из Парижа с воспоминаниями из Нью-Йорка.

В одной из кучек она замечает свое фото. Маленькая кудрявая девочка в пышной юбке кружится в танце. Она улыбается и откладывает фотографию в сторону – покажет позже Вилли. Одну из немногих фотографий из ее детства. Другие снимки были сделаны гораздо раньше. На одном из них Дорис прислонилась к стене и придерживает рукой шляпку. Ее голова повернута в профиль, и она смотрит прямо на Эйфелеву башню. На ней темная плиссированная юбка и вроде как подходящая блузка с белым воротником и тканевыми пуговицами. Лицо обрамляют мягкие локоны. Другое фото – крупным планом. Брови Дорис тонкие и четко прорисованы карандашом. Кожа густо припудрена, а губы блестят от помады. Задумчивый взгляд из-под длинных накрашенных ресниц, словно она мечтает о какой-то другой жизни. Дженни поднимает к глазам черно-белую фотографию и внимательно рассматривает. Кожа Дорис очень гладкая, без единого следа морщин или пигментных пятен. Нос изящный и прямой, глаза большие, а щеки нежные, как у подростка. Она молода и невероятно красива.

Дженни изучает снимки и как будто окунается в разные моменты жизни Дорис. Ее записи, адресованные Дорис, теперь обретают реальные очертания. На одном из фото Дорис позирует, слегка отставив руку в сторону. Она на высоких каблуках и в платье с юбкой-колоколом и широким отворотом на груди.

Ее подбородок гордо поднят, на лице отражается решимость, а взгляд направлен не в камеру. Еще на ней круглая шляпка, плотно сидящая по голове. Это совсем не похоже на восьмидесятые, когда Дженни сама позировала на камеру. Тогда надо было дуть губы и пикантно приоткрывать рот. Взгляд в камеру должен был быть полным желания и страсти. Грудь всегда подчеркивалась глубоким декольте и блестящим маслом. С помощью огромных вентиляторов ассистенты фотографов заставляли волосы модели развеваться, как будто на ветру, но это не всегда выходило красиво: пряди попадали на лицо и в глаза, смешно взлетали над головой. Если что в восьмидесятых и раздражало, так это вентиляторы. Она улыбается, вспомнив об этом. Однажды она покажет детям фотографии, сложенные в папках-портфолио на чердаке. Когда-то она повсюду носила их с собой, показывая фотографам и рекламным агентствам, чтобы найти работу. Вилли видел эти фотографии, но не дети, они ничего не знают об ее модельном прошлом. Лучше они сама расскажет им. Чтобы это не было для них неожиданностью, как признания Дорис для нее самой.

Звонит телефон, и она бросается к нему, чтобы не разбудить Тайру: