Читать книгу - "Гений - Алексей Слаповский"

[23]

После субботников Марина Макаровна всегда устраивала в гостевой комнате администрации поощрительный фуршет для своих подчиненных, и сама демократично выпивала с ними рюмочку-другую, а потом удалялась по своим делам, понимая, что настоящего веселья на глазах начальства не бывает, пусть отдыхают без стеснения. И сегодня она тоже позвала сотрудников, но не всех и не для того, чтобы праздновать, а – обсудить события. Были тут, среди прочих, известные нам Алексей Торопкий, капитан Вяхирев и Виталий Денисович Чернопищук, позвали, конечно, и Евгения, и не просто позвали – он был в центре внимания, все хотели узнать что-то о человеке, который предотвратил кровопролитие своей замечательной речью.

– Вы все-таки кто у нас будете? – напрямик спросила Марина Макаровна, придвигая к Евгению тарелку с бутербродами.

– Евгения глубоко тронуло выражение «у нас», – сказал Евгений и двумя пальцами взял бутерброд, самый скромный из имевшихся, с сыром, хотя были и с красной икрой, и с ломтиками семги, и с бужениной.

– Но вопрос поставил его в тупик, – продолжил Евгений. – Самое сложное для человека – определить, кем он является.

– Герой! – не удержался от благодарности Чернопищук, которому после пережитых волнений хотелось выпить, но первым он предложить стеснялся. За героизм же выпить никогда не грех, поэтому он после своего восклицания тут же разлил по рюмкам, чтобы все поняли, что наливается именно по поводу героизма, а не из-за простого желания выпить.

Мужчины оценили его находчивость, Марина Макаровна тоже благосклонно подставила свою персональную хрустальную рюмочку.

Но при этом самому Евгению Виталий Денисович почему-то не налил, что заметил заместитель Марины Макаровны по культурно-досуговым вопросам, добродушный, веселый и вполне еще молодой Гриша Челкан.

– Герой, говоришь, а героя обнес!

– А разве ему можно? – простодушно вырвалось у Виталия Денисовича.

В его возгласе было то, о чем и другие думали: все-таки Евгений, как ни крути, выглядел довольно странно, а люди в администрации были здравые, глядящие на жизнь реальными, не склонными к преувеличениям глазами.

– Я, конечно, извиняюсь, – смутился Чернопищук, наливая Евгению, – я просто имел в виду, что, может, человек при каком-то исполнении…

– Не это вы имели в виду, Виталий Денисович, – сказал Торопкий, считавший своим долгом журналиста говорить правду в лицо, – а то, что наш дорогой Евгений – человек, мягко говоря, необычный.

– Ой, да прямо уж! – не согласилась начальница отдела здравоохранения Любовь Гаврилюк, статная женщина с румяными щеками, весь вид которой свидетельствовал, что дело охраны здоровья поручено соответствующему человеку. – Чего уж такого необычного? Мало ли кто как смотрится, а тем более говорит! Вон взять Ж., – она назвала фамилию известного российского политика, – или того же Л., – она назвала фамилию известного украинского политика, – их послушать и посмотреть, они ж такую дичь лепят, что просто мама дорогая, просто бери их за ручку и веди к психиатру, но их же почему-то переизбирают, они на трибунах выступают, значит, что-то такое все-таки есть дельное в них, не будут же держать полных идиотов, сами подумайте!

– Будут! – полемически заострил Торопкий. – Будут, если их идиотизм кому-то выгоден!

– Абсолютно согласен, – вступил Евгений. – Юродивые или, говоря грамотно, эксцентричные люди всегда нужны при власти. Во-первых, они своими откровенными, как бы сумасшедшими идеями выражают самые потаенные, самые сальные, злые и непристойные мысли и чаяния народа или его части, и озвучивают нагло, без всякого стеснения и рефлексии. Многим это нравится, они смеются, но голосуют, это оттягивает часть электората от людей разумных, но скучных. Во-вторых, они странные только по отношению к окружающему миру, но, как правило, очень умно и бережно относятся к себе, к своим интересам, значит, их всегда можно приструнить, чем власть и оперирует. В-третьих, власти всегда хочется в тестовом режиме проверить, какую меру государственного безумия способно усвоить, принять и одобрить население. В-четвертых…