Читать книгу - "Старость шакала. Посвящается Пэт - Сергей Дигол"

Девочку втащили на трибуну и несколько минут мяли ей спину, шею и ребра, словно дорабатывая за проспавшего весь матч массажиста.

– Виктория Грэм!, – прогремело над стадионом, и триумфаторша, прикрыв ладонью рот, выбежала в центр корта.

Там уже стояла Пэт, в считанных ярдах от финалисток, Габриелэ Сабатини и, как всегда, разодетых в строгие костюмы членов оргкомитета.

– О боже, – сказала Виктория Грэм, взял в руки микрофон.

Трибуны восторженно засвистели.

– Мама, – позвала она и на большом экране Пэт увидела слезы, стекающие по ее щекам. Даже аплодисменты с трибун звучали как счастливые рыдания.

– Я хочу поблагодарить, конечно, в первую очередь спонсоров и организаторов турнира. Мама, папа, спасибо вам и, конечно, моему тренеру Гари Голдмену, – обливаясь слезами, Грэм умудрялась не сбиваться с мысли. – И еще, – она провела по глазам руками и это стало сигналом того, что она берет себя в руки.

– Вот еще что, – сказала она и шмыгнула носом на весь стадион. – Боже, мне не верится!

Она прикрыла глаза ладонью, и Пэт почувствовала, что сама вот-вот расплачется, но она лишь стиснула зубы. Ей была неподвластна эта роскошь – вытирать слезы при всех, и она лишь сильнее прижала ладони к бедрам.

– Я хочу поблагодарить своего первого тренера, Пола Бернхема, он здесь, на трибуне.

Вздрогнув, Пэт тут же увидела Пола на огромном мониторе. Он улыбался, открыв рот, затем сорвал с себя кепку и помахал ею всему миру. Судя по тому, что победительница улыбалась и махала в ответ куда-то поверх их голов, Пол находился где-то наверху, за спиной Пэт, но и этого она не могла себе позволить: развернуться и послать ему воздушный поцелуй. Или хотя бы приветствие раскрытой пятерней.

– Спасибо за годы мучений, Пол, – сказала Виктория Грэм, и лавина смеха, сорвавшись одновременно со всех четырех трибун, накрыла корт.

Она вдруг пошла навстречу трибуне с Полом, и телевизионщики, переключившиеся было на победительницу, вновь показали его. Приложив ладонь с кепкой к груди, Пол дважды раскланился по сторонам и помахал победительнице, теперь уже обеими руками, поднятыми высоко над головой.

– Я хочу поблагодарить еще одного человека, – услышала Пэт, и поняла, что слышит два голоса Виктории Грэм.

Один из них метался эхом по трибунам, другой, настоящий звучал, куда тише, но на долю секунды опережал своего усиленного микрофоном двойника. Виктория Грэм остановилась в двух шагах от Пэт. Более того, она не сводила с Пэт глаз.

– Ты меня помнишь, Пэт? – спросила Грэм у Пэт и у всех двадцати тысяч присутствующих.

Ее глаза сверкали – от счасться и от слез, а Пэт больше всего на свете захотелось увидеть Энн Краддл и, главное, услышать наставницу. Как действовать в подобной ситуации – Энн, само собой, не сообщила.

– Пэт Беннетт! – крикнула Грэм и Пэт увидела себя на мониторе.

Себя и Викторию Грэм, ухватившую ее за локоть.

– Пол, – она снова взглянула на трибуну, – об этом даже ты не знаешь.

Пэт была вынуждена подчиниться. Победительница тянула ее за руку, и Пэт пришлось выйти из ряда, сделать два шага вперед.

– Меня тут спросили, кто был моим кумиром, – сказала Грэм. – Я не знала что ответить. Нет, правда, кто? Пожалуй, Энен. И Шарапова. И Возняцки, и Азаренко. Серена Уильямс, это само собой. Ну и тех, кого видела в детстве по телевизору. Граф, Дэвенпорт. А потом я поняла: кумир это тот, кого стараешься копировать, разве не так? Повторяешь движения, удары, даже походку. Мне этого никогда не хотелось: копировать подачу Уильямс или крики Шараповой, – стадион снова радостно ухнул. – Я хотела быть похожей на Пэт Беннетт, вот что. Она была старше на несколько лет, и когда я пришла в клуб Пола Бернхема в моем родном Норидже, первой, кого я увидела на корте, была Пэт. Пэт, – Пэт почувствовала толчок в локоть, – у тебя была невероятная подача! Это было самое большое потрясение, которое я испытала за первые восемь лет своей жизни! Нет, правда! Чтобы мяч после удара девушки летел как пушечное ядро – это была фантастика!

Трибуны снова ожили, словно из динамиков их обдали тонизирующим зельем.

– Кажется, именно в тот момент я и решила, что буду теннисисткой, хотя родители до сих пор думают иначе. О, как они меня уговаривали! Просто съездить и просто посмотреть! А я плакала и говорила, что боюсь. Мам, слышишь? – она помахала трибунам, – мама, у меня был план! Согласиться, а потом устроить истерику прямо на корте! Такую, чтобы вам с папой больше и в голову не пришло показываться на глаза Полу, тем более – приводить к нему дочь на тренировку.

Хохот снова накрыл корт, но Пэт поняла, что никак не может сосредоточиться. Она знала, что над Лондоном – сплошная синева от разбежавшихся облаков, но ей стала мерещиться белая пелена. Пэт услышала звон в ушах и еще – не чувствовала земли под ногами, словно висела над пропастью. Не упасть бы в обморок, подумала Пэт, и эта мысль помогла ей взбодриться.

– Скандал я так и не устроила, – продолжила чемпионка, позволив публике отсмеяться. – Пол вывел меня на корт, и там я увидела как подает Пэт. Так и осталась стоять с открытым ртом, которым собиралась вопить. С этого момента я и стала теннисисткой – не обижайтесь, Пол, мама, папа, Генри! Это и твоя награда Пэт, – она протянула приз Пэт, но лишь на мгновение, чтобы покрепче прижать его к груди. – Эту победу я посвящаю в том числе и тебе.

Сорвав очередной шквал аплодисментов, Виктория Грэм кивнула Пэт и неспеша вернулась в центр корта. Подняв приз над головой, она поочередно показала его четырем трибунам, после чего организаторы, явно обрадованные возвращении церемонии в плановое русло, попросили чемпионку и финалистку встать рядом для совместного фотографирования. Кто-то потянул Пэт за локоть – на это раз это была не Виктория. Лора Харпер на свой риск вышла из строя, чтобы вернуть в него Пэт.

– Поздравляю, – услышала Пэт ее шепот.

Пэт кивнула, не сводя глаз с пары теннисисток в центре корта. Поначалу она решила, что ей снова мерещится, но проклятая пелена рассеялась, предательская слабость ушла, и Пэт чувствовала, что стоит на уимблдонском газоне твердо как никогда. Сомнений не было: Виктория Грэм шевелила губами. Это не было диалогом с соперницей; поджавшая губы румынка смотрела на фотографов с печальной отстраненностью. Что-то знакомое угадывалось в движении губ победительницы, и когда до Пэт поняла, что Грэм поет, ей тут же открылась тайна ее безмолвных слов.

Победительница пела гимн, и это было похоже на бунт. На восстание юной чемпионки, у которой – «Сан» не ошиблась, – хватит характера, чтобы стать настоящей звездой. Однажды нарушив регламент церемонии, она гнула свою линию до конца. Украв пять минут у организаторов и подарив их Пэт, Виктория Грэм пела гимн, бросая вызов столетней традиции, по которой исполнение гимна в честь победителя не стоит и пары минут священного ритуала уимбдонских награждений.

– …ее врагов и приведи их погибели. Посрами их государства, расстрой их подлые уловки.