Читать книгу - "Семья Усамы бен Ладена. Жизнь за высокой стеной - Омар бен Ладен"

Мы сидели в полном отчаянии, когда вошел отец. Его лицо было таким печальным, что впервые в жизни мне стало его жаль. Он сделал нам знак подвинуться и сел между нами. Так мы и сидели, уставившись в пол, потому что по нашей традиции из уважения к старшим мы не должны смотреть им прямо в глаза.

Отец помедлил, потом тихо произнес:

— Мне надо вам кое-что сказать. Я завтра уезжаю.

Я быстро посмотрел в его сторону и увидел, что взгляд отца направлен на меня. Я тут же отвел глаза. Он продолжил:

— Я беру с собой своего сына Омара.

Все посмотрели на него с недоумением. В наших головах проносились одни и те же вопросы. Уезжает? Куда? Почему? Вместе с Омаром?

Братья запротестовали:

— Почему едет Омар? Почему мы не можем поехать?

Отец не привык, чтоб ему перечили, и я уже мысленно приготовился к вспышке отцовского гнева, но на этот раз отец не поднял на нас свою трость. Сурово взглянул на нас свысока и лаконично ответил:

— Вам же известно, что вы не должны задавать мне вопросов.

Я не знал, что и думать, но ограничения и запреты, из которых состояла теперь наша жизнь, превратили ее в сплошную скуку, поэтому мне было все равно, куда мы поедем. Сама поездка уже означала какую-то перемену, куда бы мы ни направлялись.

Братья хранили молчание, пока отец раздавал указания.

— Омар, не бери с собой никаких вещей. Даже зубной щетки и расчески. Едешь только ты.

Он постоял еще немного, потом отвернулся и сделал знак матери следовать за ним в спальню.

Во рту у меня пересохло, и я сидел словно парализованный. Братья молча таращились на меня, но я не обращал внимания на их грубое поведение. Расстелил постель и попытался отдохнуть. Кто знает, как нам предстоит путешествовать. Зная моего отца, я мог предположить, что мы уедем из Хартума верхом на лошадях! Но сон не шел, и я размышлял о том, что принесет мне утро. Куда я еду? Вернусь ли в Хартум? Если нельзя было оставаться в Хартуме, то я предпочел бы вернуться в Джидду — к тем временам, когда отец был героем в глазах всего мира. Быть может, отец и королевская семья наконец забыли о своих разногласиях. Да, было бы здорово поехать в Джидду. К тому же там жили наши родственники и, даже несмотря на горький опыт, полученный в школе Джидды, между моей семьей и Саудовской Аравией оставалась неразрывная связь.

Но я быстро отогнал от себя эти мысли, ведь я не был глупцом и видел, насколько усилилась неприязнь между отцом и королевской семьей. Вернуть наше прошлое невозможно, отец убежден, что на родине его бросят в тюрьму.

Я размышлял, какую страну отец мог выбрать нашим новым домом. Может, мы переедем в Йемен? Я знал, что у отца там много знакомых, это же родина наших предков как с отцовской, так и с материнской стороны. Я никогда не был в Йемене, но был совсем не прочь увидеть эту страну. А может, мы вернемся в Пакистан? У отца там были союзники по всей стране, а Пешавар стал пристанищем многих недовольных мусульманских бойцов. Но мне не слишком хотелось жить в Пакистане, я хорошо помнил бедность и отчуждение, с которыми мне довелось там столкнуться. Кроме Пакистана и Йемена, мне не приходили в голову другие страны, где мы могли бы поселиться.

Помолившись на рассвете, я мысленно подготовился к тому, чтобы уехать из Судана, хотя испытывал вспышки острого сожаления, вспоминая о том, что придется оставить здесь. Что будет с нашими лошадьми? Их придется бросить, как тогда в Саудовской Аравии? Сколько времени пройдет, прежде чем я снова увижу мать? Мы никогда не расставались с ней надолго. Я любил мать сильнее всех на свете. В животе у меня все сжалось, когда я подумал, как буду скучать по ней, ее тихим и спокойным манерам, дарившим утешение всей нашей семье. Когда я прощался с матерью, то схватил ее маленькую ручку и признательно поцеловал.

Ее красивое лицо осветила сладкая улыбка.

— Береги себя, Омар. Поезжай с Богом.

Я в последний раз долгим взглядом посмотрел в лицо матери, а потом повернулся к стоявшим рядом братьям. Торопливо пробормотал слова прощания каждому и быстро ушел.