Читать книгу - "Женщина и обезьяна - Питер Хег"

Тех двухсот человек, которые в эту пятницу в конце июля собрались, чтобы торжественно открыть Новый Лондонский зоологический Риджентс-Парк и приветствовать нового директора парка, было явно недостаточно, чтобы заполнить актовый зал, но все они отбирались необычайно тщательно. Ни один из них не был приглашён сам по себе, в силу своих индивидуальных качеств. Они были приглашены, потому, что представляли сотни или тысячи других людей, или же потому, что контролировали обширный капитал, или сосредоточение политической и административной власти, или недвижимость, или науку, или потому, что являлись выразителями общественного мнения. И каждый из них символизировал важный аспект отношения общества к животным.

Присутствовали представители Лондонского городского управления, правительства, двенадцати крупнейших организаций по защите животных, Общества зоологических парков Великобритании, Общества зоологических парков Европы, Ассоциации парков-сафари, естественнонаучных факультетов британских университетов, инвесторов и спонсоров, Ветеринарной полиции, Британского туристического общества, Королевского института британских архитекторов, Британской ассоциации зоологических музеев, Ассоциации практикующих ветеринаров и Всемирного фонда охраны природы. Королевская семья была представлена принцессой Анной — покровительницей Королевского зоологического общества.

Двадцать два приглашённых журналиста и три выбранных для этой цели телевизионных канала должны были сообщать о событиях этого дня нации, и не только нации, но и всему Земному шару, поскольку в этот день радовался не только британский народ, но и вся мировая общественность.

Радовалась она, потому что торжественное открытие было трогательным выражением единения. Выражением того, что группа состоятельных людей, крупные собственники, государственный аппарат и население огромного города — посреди безжалостной во многих отношениях культуры — образумились и подарили миру, себе самим и диким животным убежище. В международном масштабе это было событием вдохновляющим, словно спортивные соревнования, но без присущей спорту националистической агрессии, и поэтому мир от островов Тристан-да-Кунья до Шпицбергена в этот день радовался, этого дня ждали, как карнавала в Рио, почти с таким же волнением, как 50-летия Победы или падения Берлинской стены.

И Лондон это понимал, понимал, что он один на сцене, и поэтому праздничное настроение было специально приглушено. Словно кокетливая маленькая манекенщица, которая знает, что её выступление — гвоздь программы, город шёл по подиуму перед мировой общественностью, скромно улыбаясь, одетый в красивый и вместе с тем скромный костюм спасения вымирающих видов животных.

Неистребимый оптимизм, витавший в воздухе, проник даже в те места, где живут ожиданием худшего, он добрался до самого Отряда особого назначения столичной полиции, который отвечал за охрану актового зала, и поэтому Маделен, Джонни и Балли без особых сложностей, показав те пригласительные билеты, которые достала Сьюзен, проскочили мимо двух первых контрольных пунктов в тех кордонах, которые полиция установила вокруг Риджентс-Парк, Примроуз-Хилл и Альберт-Террас.

Джонни и Балли впервые в жизни облачились во фраки. На вид и по собственным ощущениям они были словно два антарктических пингвина, которых отправили в ссылку в тропики, а день был как раз тропический. С безоблачного неба палило солнце, и рядом с двумя мужчинами Маделен в одолженном у Сьюзен платье напоминала амазонского длиннохвостого попугая, в ярком и блестящем оперении.

Перед самым входом в зал стояли два охранника и женщина, которая приветствовала гостей, на первый взгляд, чтобы сказать им «добро пожаловать», а на самом деле, чтобы провести опознание личности каждого из них.

Женщина эта была секретаршей Адама Бёрдена.

Узнав Присциллу, она застыла на месте.

— Он говорит, что вас не знает, — сказала она. — Я только что спрашивала его. Он никогда о вас не слышал.

— Все мужчины так говорят, когда погуляют на стороне, — заметила Маделен. — А что говорит ваш?

Секретарша стала пятиться назад.

— Я живу одна, — сказала она. — Уже несколько лет.