Читать книгу - "Вероника желает воскреснуть - Вадим Норд"

А с докладом мысль хорошая, доклад был бы интересен и полезен коллегам. «Ничего, – решил Александр, – если Антоныч продолжит в том же духе, то будет доклад, приправленный скандалом. Если же образумится, что более вероятно, ведь не совсем же он дурак, то можно будет написать статью в журнал «Вопросы реконструктивной и пластической хирургии». Описать клинический случай, не раскрывая никакой приватной информации. Можно даже мельком упомянуть, что пациентка ранее лечилась в одной из зарубежных клиник. Для пущей конспирации, так сказать…»

Разговор состоялся в пятницу, а уже в понедельник, в половине третьего, в клинику «La belle Hélène» снова приехал курьер из департамента. В конверте, который он вручил Геннадию Валериановичу, вместе с историей болезни гражданки Калюбасовой лежали объяснительные записки, написанные Геннадием Валериановичем и Александром в Департаменте здравоохранения. Резолюции на объяснительных записках отсутствовали.

– Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит! – раздувая щеки и немилосердно фальшивя, пропел Геннадий Валерианович во время торжественного вручения Александру его объяснительной. – Порвите или оставьте себе на память.

– Не тот случай, чтобы хотелось вспоминать, – ответил Александр.

Рвать ненужную и не содержащую никаких тайн бумажку не было смысла. Александр просто смял ее и бросил в корзину для мусора, приставленную к столу Геннадия Валериановича.

– Они поняли, на кого замахнулись! – Геннадий Валерианович горделиво приосанился. – Нас голой рукой не взять, мы такие колючие…

Александр не рассказал боссу о своем втором и, как он надеялся, последнем разговоре с Борисом Антоновичем. С одной стороны, вроде как незачем рассказывать, а с другой – босса может покоробить то, что его подчиненный столь фамильярно общался с руководителем другой клиники. Черт его разберет, дорогого и любимого начальника, вдруг у него какие-нибудь субординационные заморочки есть? И вообще – долг любого подчиненного оберегать свое начальство от лишней и не очень нужной информации. Пусть лучше Геннадий Валерианович упивается своей крутизной, он заслужил эту радость хотя бы потому, что поддержал Александра, не пытаясь дистанцироваться от проблемы. А может, где-то там и вправду осознали, что не стоит так вот нагло и беспардонно наезжать на Валериановича. Он же тоже не лыком шит, не пальцем делан и не вчера родился.

– Чему вы улыбаетесь? – спросил Геннадий Валерианович и тут же сам ответил на вопрос: – Радуетесь, что все хорошо закончилось?

– Радуюсь, – подтвердил Александр. – Есть за мной такой грех – люблю, когда все хорошо.

– Кто ж этого не любит! – хмыкнул главный врач. – А Калюбасова – сволочь. На операцию мы ее подбили, как бы не так!

– Может, у нее настроение было плохое, – заступился за Калюбасову Александр. – Или наговорили ей про нас с три короба и убедили в том, что только она может спасти мир от вселенского зла.

– Это мы-то – вселенское зло?

– Ну, наговорить-то можно, Геннадий Валерианович? При желании.

– Наговорить можно, – согласился босс. – Язык – он без костей… Интересно, как она нам будет в глаза смотреть, когда придет на следующую подтяжку? Меня еще со времен студенческой поликлинической практики интересует один вопрос – как можно продолжать лечиться у врача, на которого ты писал жалобы? Ведь сплошь и рядом жалуются на врача и продолжают к нему ходить. Что лежит в основе этого парадокса – слепая вера в гуманизм врача или же убежденность в том, что после одной жалобы врач будет бояться следующей и оттого станет лечить лучше?

– Мой ум еще не созрел для решения таких проблем, – ответил Александр, пряча улыбку. – Но хочется надеяться, что люди верят в наш с вами гуманизм. Это побуждает делать добро и не делать зла.

– Боязнь возмездия побуждает не делать зла, а не гуманизм, – проворчал Геннадий Валерианович.

У каждого свои мотивы.