Читать книгу - "Охваченные членством - Борис Алмазов"

Комический дар — редчайший и драгоценнейший из всех, какими обладают актеры. Но меня прежде веселило, что все комики мечтают сыграть драматическую роль. Я своими ушами слышал, как замечательный артист, обладатель уникального лирического, комедийного таланта, выдающийся педагог и наставник, можно сказать, целой актерской школы Меркурьев (по фильмам: Мальволио в «Двенадцатой ночи», академик Нистратов в «Верных друзьях», старший лейтенант Туча в «Небесном тихоходе», дядя-моряк в «Сереже») сетовал:

— Жизнь сложилась, в общем-то, не так, как следовало бы... Конечно, жаловаться грех... Но я человек, раздавленный кино... А так, конечно, актер драматический... Такого, знаете ли, пафосного, героического плана. Все было, все... И фактура, и внешность... но не состоялось. Судьба!

Сегодня драматические актеры частенько балуются комедией, а в пору моей молодости границы амплуа держали артистов, что называется, в рамках. И выше головы прыгнуть случалось редко.

И я все думал: да что ж комики так комплексуют? И многократно убеждался — комические актеры достигают невероятных глубин, когда им выпадает сыграть роль драматическую. Почему?

Наверно, потому, что комический талант — человечен. Умение видеть и показывать слабые стороны человеческого характера происходит от любви и сострадания к этому человеку. Шут всегда философ. Поэтому так огорчительны были для моего поколения мемуары Чаплина. Мы-то, дурачки, ждали каких-то раздумий, каких-то откровений, ответов на вопросы бытия. А там была обычная американская макулатура, и повествование в основном было посвящено бесчисленным разводам, судебным процессам, гонорарам и контрактам. Об искусстве — почти ничего. С русской точки зрения, это и не мемуары, и не литература.

Наш-то комик другой. Да и вообще русский актер глубже, умнее и образованнее своих зарубежных коллег. А комический актер переживает еще одну внутреннюю драму, например, обожаемый мною Сергей Николаевич Филиппов. Человек очень тонкой душевной организации, ранимый, совестливый, прекрасно образованный, а всю жизнь играл дураков, пьяниц и негодяев. Даже меня краем задело его мастерство, и в школе мне проходу не давали от кликухи «Казимир Алмазов» после выхода на экраны «Укротительницы тигров» с тигрицей и непревзойденной Багирой из мультфильма «Маугли» Касаткиной. И хотя все мои одноклассники понимали, что Филлипов такой же Алмазов, как я — Казимир, а удержаться не могли.

Сергей Николаевич Филиппов был мастером точной сатирической маски. Но эта маска так приклеилась к лицу, что представить себе другого Филиппова, иного, чем его роли в фильмах, очень трудно. Когда он шел из лучшего театра той поры — Театра комедии, куда его пригласил Николай Акимов (один из немногих людей, кто спорил с Акимовым, и к его мнению этот железный режиссер всегда прислушивался, — Филиппов), так вот, когда он шел из театра, то встречные прохожие потом еще долго улыбались — Филиппова встретили! Такой смешной! Я думаю, что с годами носить лицо-маску «Сережи Филиппова» было все сложнее. Я думаю, что ему все время хотелось спрятаться от толпы, от навязчивой маргинальной популярности.

Кроме того, времена шли особые, и каждый артист, тем более сатирического таланта, всегда чувствовал нависающие над своей жизнью глыбы КГБ и КПСС. Попадет какому-нибудь чиновнику-партайгеноссе шлея под хвост, поймет он что-то не так, или в каком-нибудь заполярном лагерном театре вдруг начальник местной зоны захочет видеть «у себя», на своей сцене, известного комика, и пойдешь любоваться северным сиянием лет на десять.

Филиппов это понимал, да не только он, тогда это все кожей чувствовали, позвоночником ощущали.