Читать книгу - "Безутешные - Кадзуо Исигуро"

– Но если честно, они не виноваты. Современные формы так сложны. Казан, Маллери, Есимото. В них трудно разобраться даже квалифицированному музыканту вроде меня. А фон Винтерштейн, графиня и им подобные? Разве им под силу постичь глубины? Им слышится только оглушительный шум, водоворот причудливых ритмов. Они, наверное, годами убеждали себя, что улавливают какие-то эмоции, образы. Но если честно – все это блеф. Глубины современной музыки, механизм ее воздействия им не по зубам. Прежде были Моцарт, Бах, Чайковский. Даже какой-нибудь простой человек с улицы мог до известной степени судить об их искусстве. Но современные формы! Как могут подобные люди – неподготовленные, провинциальные – разбираться в этих предметах, каково бы ни было их чувство долга перед городом? Куда там! Они не отличат раздробленной каденции от ударного мотива. Или фрагментарного обозначения времени от последовательности выраженных пауз. И теперь они окончательно запутались! Они хотят повернуть события вспять! Мистер Райдер, если вы утомились, почему бы нам чуточку не отдохнуть?

Задержаться на мгновение меня заставила птица, пролетевшая в опасной близости от моего лица: из-за нее я едва не потерял равновесие.

– Нет-нет, все нормально, – бросил я через плечо, продолжая спуск.

– Сесть нельзя – ступени чересчур грязные. Но если хотите, всегда можно передохнуть стоя.

– Нет, спасибо, в самом деле не нужно. Все в порядке.

Опять мы двигались молча, потом Кристофф продолжил:

– Когда я пытаюсь судить беспристрастно, мне даже становится их жаль. Я их не осуждаю. После всего, что они сделали и что обо мне наговорили, я сохранил все же способность оценивать ситуацию объективно. И я повторяю себе: нет, по-настоящему они не виноваты. Не их вина в том, что музыка столь существенно усложнилась. Трудно ожидать, что жители подобного местечка будут в ней разбираться. Однако местная элита обязана внушать горожанам, будто знает, что делает. И вот они твердят сами себе заученные формулы и через некоторое время начинают воображать себя знатоками. Видите ли, в таком захолустье их просто некому опровергнуть. Пожалуйста, осторожней на следующих ступеньках, мистер Райдер. Они слегка осыпались по краям.

Я преодолел эти ступеньки очень медленно. Когда же вновь поднял глаза, оказалось, что конец лестницы уже близок.

– От этого не было бы никакого проку, – раздался сзади голос Кристоффа. – Даже если бы они приняли наше приглашение, проку бы не было. Они бы не поняли и половины. Вам, мистер Райдер, во всяком случае будут понятны наши аргументы. Даже если мы вас не убедим, вы, я уверен, начнете в известной мере уважать нашу позицию. Но конечно, мы надеемся, что вы с ней согласитесь. Признаете, что, без оглядки на мою личную судьбу, нужно любой ценой сохранить существующее направление. Да, вы блестящий музыкант, в настоящее время мало кто в мире равен вам по одаренности. Однако даже профессионалу такого масштаба требуется, прежде чем вынести решение, узнать местную специфику. У каждой городской общины своя история, свои особые нужды. Люди, которых я вскоре вам представлю, мистер Райдер, принадлежат к небольшой – крохотной – кучке горожан, но они заслуживают того, чтобы называться интеллектуалами. Они взяли на себя труд проанализировать преобладающие условия, более того – в отличие от фон Винтерштейна и иже с ним, они имеют понятие о современных музыкальных формах. С помощью этих людей, мистер Райдер, я надеюсь – разумеется, предельно почтительно – оспорить ваши нынешние позиции и убедить вас их изменить. Будьте уверены: все те, с кем я вас познакомлю, питают безграничное уважение к вашей персоне и вашим взглядам. Однако мы не исключаем возможности, что даже вы, при всей вашей проницательности, отчасти упускаете из виду некоторые аспекты местных условий. Ну, вот мы и пришли.

Точнее, нам предстояло пройти еще примерно два десятка ступеней. Кристофф преодолел их молча. Я был этому рад: его речь начала меня раздражать. Намеки на то, что я не потрудился изучить местные условия и готов делать выводы сгоряча, казались мне оскорбительными. Я вспоминал, как после приезда в этот город, несмотря на плотное расписание и усталость, не пожалел времени для того, чтобы познакомиться с положением дел в городе. Я подумал, например, о том, как вчера днем, вместо того чтобы предаться заслуженному отдыху в атриуме отеля, отправился в город в поисках впечатлений. Чем дольше я размышлял о словах Кристоффа, тем более обидными они мне казались, так что когда мы достигли машины и Кристофф распахнул передо мной дверцу, я забрался внутрь, не говоря ни слова.

– Мы не слишком опаздываем, – заметил он, усаживаясь на место водителя. – Если не будет пробок, то обернемся очень быстро.

Едва он это произнес, я разом вспомнил все свои обязательства на сегодняшний день. Прежде всего Фиона: она, без сомнения, в этот момент ожидала меня у себя дома. Мне стало ясно, что ситуация требует известной твердости,

Кристофф завел машину – и вскоре мы помчались вниз по извилистой дороге. Кристофф, видимо, был хорошо с ней знаком и уверенно вписывал машину в крутые повороты. Ниже дорога спрямилась, и по обе стороны стали попадаться шале, о которых говорил Кристофф; нередко – в опасной близости к краю обрыва. Наконец я повернулся к нему со словами:

– Мистер Кристофф, я очень ждал встречи с вами и вашими приятелями. Хотел ознакомиться с вашим взглядом на вещи. Однако утром возникли некоторые неожиданные осложнения, и в результате день будет загружен сверх всякой меры. Собственно, даже сейчас, пока мы с вами разговариваем…

– Мистер Райдер, пожалуйста, не нужно никаких объяснений. Мы знаем с самого начала, какое плотное у вас расписание, и все участники, я вас уверяю, как нельзя лучше все поймут. Если вы покинете нас через полтора часа – даже через час, – никто, поверьте, не испытает ни малейшей обиды. Это прекрасные люди – никто другой в нашем городе не способен мыслить и чувствовать так, как они. Чем бы ни завершился ланч, не сомневаюсь, само знакомство с ними доставит вам удовольствие. Многих я помню еще с младых ногтей. Превосходные люди, я готов поручиться за каждого. Думаю, прежде они считали меня своим покровителем. И до сих пор смотрят снизу вверх. Но ныне они – мои коллеги, друзья и даже, пожалуй, более того. Последние несколько лет сблизили нас еще теснее. Конечно, некоторые из них меня оставили – это неизбежно. Но прочие – о, они верны неколебимо. Я горжусь ими и люблю их от всего сердца. В этих людях сосредоточены лучшие надежды нашего города, хотя я знаю, что их еще долгое время не подпустят к влиятельным постам. Ах, мистер Райдер, вскоре мы будем проезжать мимо того шале, о котором я вам говорил. За следующим поворотом. С вашей стороны.

Он умолк, и я заметил, что глаза его наполнились слезами. Я ощутил в себе волну жалости и мягко произнес:

– Кто знает, чего ждать от будущего, мистер Кристофф. Возможно, однажды вы с женой найдете шале, в точности похожее на это. Если не здесь, то где-нибудь в другом городе.

Кристофф потряс головой:

– Я вижу, мистер Райдер, вы пытаетесь меня утешить. Но, ей-богу, это бессмысленно. Между мною и Розой все кончено. Она собирается меня оставить. Я знал об этом и раньше. Собственно, об этом знал весь город. Не удивительно, что сплетни дошли и до вас.