Читать книгу - "Дикая история дикого барина - Джон Шемякин"

Контраст неописуемый! Через дорогу троллейбус, вот и метро запустили в Париже, два вокзала, ажур чугунных узоров под куполом, хрусталь, искры, стальные балки звенят, выгнувшись, а тут вот те, кто рано или поздно, под целебным воздействием Жюля Верна, станут такими же, как европейцы. Если не переубивают друг друга из-за вкусного костного мозга.

Во французском отсеке колониального рая сидели канаки такие. С Новой Каледонии парнишки. У хижин, крытых пальмовыми листьями, сидели по-островному и мастерили себе каменные наконечники, чесались, прыгали, а потом снова за наконечники, пожуют ветку, почешут голову и кремнем о кремень – огонь добывают. Поучительно смотреть. Вокруг Париж и медали за химию, а тут вот дети Тихого океана. Интересно, да.

Здесь в сценарии надо сделать красивое отступление и сказать, что канаки за стеклом прыгали настоящие, природные. Но никто из них наконечники для копий делать не мог и огонь высекать тоже. Потому как все эти канаки были сотрудниками французской колониальной администрации, которых мобилизовало французское правительство по случаю выставки – изображать из себя хрен пойми кого. По десять часов в день сиди без штанов у очага из булыжников и валяй дурака перед публикой со всего мира.

А канаки и по-канакски-то уже не говорили. Они по-французски говорили и имели техническое образование, потому как на Новой Каледонии французы вовсю добывали никель и марганец, которые прямиком шли на ощетинившиеся заводы Крезо, где сталь, пушки, секретная документация и смерть шпионам с дирижаблей.

Россия своего представительства в Колониальном дворце не имела, но навезла диковинок очень много. Целыми деревянными улицами. Целыми промыслами и ликёро-водочными составами. Канаки столковались с нижегородскими ложкорезами (тоже неплохо знавшими французский, потому как не в первый раз в Париже, а у некоторых и поступление в Академию художеств за плечами). Балакали на французском о том о сём ложкорезы и охотники за черепами. Не запирали ведь ни тех, ни других. И было о чём поговорить.

Вот выставка закончилась, а длилась она очень долго. Под выставку даже Олимпиаду вторую затеяли. Пять месяцев Олимпиада шла. Пришлось даже женщин на соревнования допустить, чтоб участвовали. Разжигали интерес к спорту через красоту и панталоны чуть ниже колен. Долго шла выставка, но закончилась.

Канаки потянулись за штанами и крахмальными воротничками, чтобы вновь стать колониальными администраторами и инженерами горнодобычи, а из министерства по колониям приказ: ехать канакам с пальмовыми листьями и каменными наконечниками в Бельгию, Данию и Германию. Там, значит, ещё повыступать. В рамках просвещения соседей о французском колониальном величии.

Канаки в Бельгии стали проситься домой, писали письма, которые робко протягивали сквозь прутья сочувствующему им уборщику. Уборщик относил письма новокаледонцев в почтовый ящик и отправлял в Париж.

Из Парижа ответа не поступает и не поступает. Дания промелькнула. Вот и Германия.

– Что, есть ответ, Куруку? – спрашивает, дубася осточертевшим кремнем по пальмовому стволу, Муруку.

– Нет ответа. Дубась давай бережнее, не в шахте, последнее бревно используем, а впереди Гамбург ещё с Бременом. Политическая обстановка нестабильна, немецкие калийные акции падают, возможны провокации… – отвечает товарищ, специалист по добыче марганца из кислых пород.

– Когда ж это закончится? А? А?!

– Да эмильзоля его знает когда…

В Германии канаки сбежали. Из поезда. В полном составе. Прихватили с собой последнее бревно и в чём были пошли на родину. На остров Новая Каледония.

Тут в сценарии я оставлю место для воображения зрителей: каково было группе канакских интеллигентов в пальмовых листьях на голое тело шариться по насквозь промилитаризированной кайзеровской, марширующей в факельных шествиях угарной Германии, готовящейся к смертельному прыжку? Как было туземцам в поисках своих, чуть было не написал «наших»?

В германском тумане, в полном кайзергейсте и дымном зареве Рура шли они со своим обгрызенным бревном на плечах, в юбках из пальмовых листьев и с птичьими костями в пышных причёсках. Домой! Через Вестфалию, через долину Неандерталь. Через границы и маршруты движений дивизий и корпусов.

Потом канаки попали на пароход, который, оказывается, шёл не в Новую Каледонию, а в Ливан. А там и Иерусалим. Потом были странствия по Османской империи к Александрии и встреча с русскими. Всего не опишешь, короче, до того прекрасно.

А теперь закольцевать надо, да. Начал-то со сценария к фильму.

На выставке 1900 года, на Exposition Universelle, по-нашему, публике впервые был продемонстрирован озвученный кинофильм.