Читать книгу - "Мистер Бейкон и Independence Hal - Елена Мищенко"

Заседания кафедры и консультации он обычно заканчивал к двум часам, после чего ехал домой или в Академию. Ехал на трамвае. Второй номер довозил его сначала до дома. Потом маршрут сократили до Львовской площади, и дальше он шел пешком. Иногда он садился на троллейбус, который останавливался как раз напротив института, и ехал до Крещатика. Крещатик он любил еще со студенческих лет. Эта центральная улица города тогда была вдвое уже, на ней располагались в основном административные здания и гостиницы (до революции – банки) и ходил трамвай. Крещатик был уютным, здесь были большие кинотеатры и хорошие кондитерские. Сейчас он тоже шел по Крещатику, но не только с целью прогулки, а чтобы зайти к главному архитектору Киева Приймаку и побеседовать с ним. Он предварительно позвонил в Управление и выяснил, что Борис Иванович у себя. Он был давно с ним знаком, встречался на всех заседаниях Президиума и Ученого Совета Академии, и сейчас хотел посоветоваться с ним, поскольку ситуация была явно непонятная.

Он зашел в старое Лидвалевское здание, единственное сохранившееся после войны в этом квартале, поднялся на второй этаж и зашел в приемную. Секретарь сказала ему, что Борис Иванович сейчас проводит Совет по генплану города, и когда он его закончит – никому не ведомо. Он уже собрался уходить, когда из кабинета вышел Милецкий. Авраам Моисеевич, как всегда, был спортивен, энергичен, стремителен. Увидев его, он подошел и протянул руку.

– Рад вас приветствовать, профессор, в наших пенатах. Если вы дожидаетесь Бориса Ивановича – то это почти безнадежно. Его захватил Слуцкий со своей командой, а это надолго. Так что могу только вам посочувствовать. Я сам еле прорвался к нему, а теперь меня не хотели отпускать, потому что они смотрят Печерск, а у меня там два крупных объекта и намечается третий. Но я, к сожалению, вынужден был бежать, так как у меня сейчас идет пусковой объект.

– Какой, если не секрет?

– Дворец пионеров.

– Поздравляю. Это большой успех. Я видел и проект и почти законченную постройку. Это первое здание в Киеве, выдержанное полностью в стиле современной архитектуры.

– Спасибо, спасибо. Эти современные формы приходится пробивать невероятными усилиями, даже путем обмана. Утверждаешь один проект, а строишь совсем другой. Консерватизм в этом деле чудовищный. У меня в современных формах был сделан автовокзал, и делался он именно таким путем. На совете показывали одно, а в натуре я делал по-другому. К сожалению, мы зависим от того, «какое время на дворе» и от чиновников. Но тем не менее, я люблю все свои объекты, независимо от того, в какой стиль меня вгоняли: и Горисполком, и гостиницу «Москва», и парк Славы. Но Дворец пионеров хочется сделать особенно чистым, тем более, что сейчас стали мягче относиться к новым веяниям. Вот я бегал к Борису Ивановичу визировать идиотскую бумагу, чтобы ко Дворцу не подпускали без моего ведома никого из Союза художников. Там уже наведывались варяги – монументалисты и скульпторы. Спешу: на хозяйстве сейчас один Эдик Бильский, а вокруг здания крутится скульптор Григорий Гутман с моделью своего «пловца». Пытается воткнуть его куда-то в вестибюле. Мне хватает Ады Рыбачук и Володи Мельниченко. Они ребята талантливые, и им я доверяю. Я так и просил Бильского – никого из «мытцив» кроме них не пускать. Эдика вы должны помнить – он учился у вас.

– Конечно, помню. Так он сейчас работает с вами? Должен сказать, что ему повезло – он попал в хорошие руки.

– Спасибо еще раз. Я побежал. Передавайте привет сыну – он мне помогал рассчитывать солнцезащиту в нескольких зданиях.

Ему тоже пришлось уйти – причем уйти ни с чем. Он вышел из здания Киевпроекта пересек Прорезную и пошел по Крещатику.

Возле музыкального магазина к нему вдруг подошел нетвердой походкой сутулящийся человек с усами, без шапки, в клетчатой рубашке и распахнутой светлой куртке. Чувствовалось, что человек этот был слегка под-шафе. Он уже решил, что сейчас у него попросят денег. Однако неожиданно услышал:

– Здравствуйте, профессор. Вы меня, наверное, не узнаете, ведь я закончил КИСИ еще в 1936-м, но к вам неоднократно заходил на кафедру уже после войны. Я архитектор, правда давно архитектурой серьезно не занимаюсь. Я – Некрасов.

И тут он его узнал.

– А, очень рад! Полковой инженер – капитан Виктор Платонович, извините, Б-га ради, я сразу вас не узнал, будете богатым.

– Насчет богатства слухи сильно преувеличены. А я помню наши беседы в институте и помню вашего брата Михаила Ароновича, который тогда заведовал кафедрой рисунка. Он мне показывал свои акварели, которые мне очень понравились, особенно серия трагичных рисунков «Разрушенный Киев». Так что увидите его, передайте ему привет от бывшего архитектора и почитателя.