Читать книгу - "Звук моего голоса - Рон Батлин"

Музыка грохочет почти внутри тебя — бум-бум, — пока ты идешь через кухню в сторону стола с бумажными стаканчиками. Ты знаешь, что не пьян. Тебе только что сообщили, что умер твой отец. Помещение устойчиво, твой ум совершенно ясен. Ты ищешь глазами Сандру — она стоит у плиты, одна. Ты берешь два стаканчика и двигаешься в ее сторону. По выражению ее лица ты понимаешь, что ей уже сказали о том, что случилось.

— Сейчас выпьем и пойдем, — говоришь ты. Она не отвечает, смотрит на тебя неуверенно.

— Не волнуйся, я отведу тебя домой, — добавляешь ты.

В кухне еще несколько человек, но никто больше к тебе не обращается. Похоже, все смущены — чем скорее ты уйдешь, тем лучше. Ты бросаешь взгляд на Сандру. Потом поднимаешь стаканчик, не отдавая себе отчета в том, какое чудо сейчас случится.

Делаешь глоток — и ничего не происходит. Ничего. Вина нет. Делаешь еще глоток — и снова ничего не происходит. Ты опрокидываешь стаканчик — а из него так ничего не вытекает. Ты заглядываешь в него — вот оно, вино, его уровень остался прежним.

Это горе, неожиданно понимаешь ты. Должно быть, твои чувства от новости о смерти отца пришли в полный беспорядок. Ты видишь, что вино заполняет стакан на три четверти, ты ощущаешь его вес. Но даже если полностью перевернуть стакан, вино не выливается.

Ты подносишь стакан к свету. Опять никакой ошибки: законы гравитации отказываются работать.

Энди снова рядом с тобой. Он схватил тебя за руку и подвел лицом к лицу с отцом в конце узкой тропинки, так близко, что можно дотронуться. Однако, объясняешь ты сам себе, изучая стаканчик, этот сенсорный сбой, чудо с застывшим вином, все, что ты сейчас наблюдаешь, — просто эффект твоей собственной эмоциональной заторможенности.

Как прозрачен и ясен твой мозг!

Сандра стоит рядом с тобой. Она не поднимает глаз — быть может, думаешь ты, лучше отвести ее домой. Энди и остальные смотрят на тебя, а ты рассматриваешь на свет стаканчик в поднятой руке.

— Дело в вине, — объясняешь ты. — Оно не вытекает.

Ты демонстрируешь, и если на твоем лице в тот момент и есть хотя бы тень разочарования или замешательства — так только из-за этого факта. Скорбь по отцу тут ни при чем. Ты поворачиваешься к Энди и повторяешь:

— Оно не вытекает, смотри.

Снова ты переворачиваешь стаканчик вверх дном, и, конечно же, вино остается на месте.

Продержав Сандру в объятиях минуту или две, целуя ее в щеку, ты снова начал гладить ее по волосам. Потом, расстегнув верхнюю пуговку блузки, ты вспомнил выражение ее лица, когда она сказала: «У меня тоже» — и перевернула стаканчик вверх дном.

Первая и вторая пуговки расстегнулись легко. Ты принялся за третью, целуя Сандру в шею, нежно гладя языком ее кожу. Твоя рука переместилась и стала ласкать ее грудь. Возбуждение. Твоя эрекция становилась все сильнее. Ты продолжал нежно целовать девушку, расстегивая третью пуговицу, чтобы можно было дотронуться до грудей.

— Нет, нет, — шептала она. — Пожалуйста, нет. Ты на мгновение остановился, затем принялся целовать ее шею.

— Нет, — повторяла она. — Я… — У нее снова перехватило дыхание. — Нет, нет. — Она плавно качала головой из стороны в сторону.

А ты все целовал ее в шею, хотя и осторожнее. Тебе вспомнилось выражение ее лица. «У меня тоже», — сказала она, переворачивая стаканчик вверх дном и засовывая в него палец.

— Желе! — смеясь, воскликнула она.

Рассмеялся и ты, когда понял, рассмеялся во весь голос, но теперь здесь был аромат ее кожи, ее тепло. Хелен взяла твою руку, как бы поддерживая, пока Энди говорил: «Твой отец умер», а остальные слышали только пульсирующую музыку. Бум-бум.

Сандра шептала:

— Нет, нет…

Звук ее голоса становился все дальше и дальше, ты расстегнул лифчик и начал лизать твердеющие соски. Она попыталась оттолкнуть тебя, а ты крепко схватил ее руку и прижал к своему члену. Бум-бум. Музыка стала достаточно громкой, чтобы подавить звук ее страха. «Смотри, — говорят вместе Хелен и Энди, толкая тебя по сужающейся дороге. — Видишь — твой отец умер». Они заставляют тебя стоять перед согбенным и изломанным телом в кресле. А ты собирал в одно мгновение все эти годы его ненависти и жестокости; и ты страстно желал послать их так глубоко в Сандру, что…

— Нет, нет! — молила она.

Но что теперь значит ее голос? Могло ли вообще что-нибудь заглушить страдание, изведанное тобой?

На ней не было колготок, поэтому ты стянул с нее трусики и начал поглаживать ее, нежно называя по имени. Ты чувствовал уверенность, что ей захочется, коль скоро ты начал ласкать ее, — она же лежала неподвижно, перестав плакать. В комнате было очень тихо.

Через некоторое время ты почувствовал, что Сандра стала влажной. Если бы только тебе удалось пробраться в нее пальцами… Ты снова произнес ее имя, но она так и не повернула голову; тело девушки одеревенело. Осторожно ты попробовал проскользнуть пальцем внутрь нее.

— Больно, — сказала она.

Еще несколько минут прошли в безмолвии.

И вдруг ты с ужасом осознал, что эрекция начинает спадать. Ты сжал зубы и попытался напрячь мышцы, продолжая тем временем гладить ее. Эрекция вернулась, но лишь настолько, насколько ты мог концентрироваться на ней — мгновение невнимания, и она еще чуть-чуть спала.

Теперь ты уже забыл о смерти отца. Из всей истории твоей боли осталась только эта быстро увядающая эрекция, это унижение. Ты убрал руку.

Сандра не двигалась.

— Извини, — сказал ты и освободил ее от обязанности держаться за твой член. А она все не двигалась, даже не убрала руку.

Несколько мгновений вы оба оставались безмолвными. Было слышно тиканье маленького будильника у кровати. Юбка Сандры — выше талии; лифчик и блузка расстегнуты, но она лежала спокойно.

— Может, я лучше пойду? — сказал ты, вставая с кровати. Девушка не откликнулась. — Слушай, — начал ты снова, — мне очень неловко. Это было не то чтобы… — Ты не смог продолжать.

Она села и застегнула блузку, потом проводила тебя взглядом, пока ты снимал пальто со спинки стула и начинал его надевать.

— Давай не будем расставаться вот так, — сказал ты, направляясь к двери. — Так не должно быть…

— Почему нельзя расставаться именно так? — требовательно спросила девушка с неожиданной злостью в голосе. Она встала, пересекла комнату и открыла дверь.

— Сандра…

— Ну?

— Ну, я… — Ты не знал, что сказать.

— Ну? — настаивала она.

Где-то в глубине здания содрогнулся лифт. Она ждала, пока ты заговоришь. За ее спиной ты видел смятую постель, а на маленьком столике — ром и два пустых стакана. Что ты хотел сказать? Что ты мог сказать?

— Я…

— Да? — В ее голосе больше не было злости. Она смотрела на тебя, придерживая открытой дверь.