Читать книгу - "Вампитеры, фома и гранфаллоны - Курт Воннегут"

Моторная яхта «Марлин» длиной пятьдесят один фут относится к памятникам своего времени – она была построена в 1930 году для Эдсела Форда. Ее массивные формы, красное дерево отделки, устремленная вперед рубка с лобовым стеклом от фирмы «Штутц Биркет» и стремительные обводы корпуса словно ждут: сейчас на борт спустятся актер Джимми Уокер под руку с Тексас Гуинан, и начнется…

Но последние девять лет эта вместительная, полная воздуха и чрезвычайно удобная яхта была собственностью Джозефа П. Кеннеди, который возил на ней своих многочисленных отпрысков. И, хотя здесь и обсуждались порой политические «замыслы с размахом», как сказал бы Гамлет, основными пассажирами яхты во время летних сезонов в порту Хианнис являлись дети.

С 1930 года судно с бортовым номером 132 сменило восемь владельцев. Его спроектировала фирма «Элдридж-Макиннис» и построила компания «Ф.Д. Лоули» – обе из Куинси, штат Массачусетс. Ход обеспечивают два мощных двигателя «Крайслер империал» по двести двадцать пять лошадиных сил каждый. Шкафчики на борту забиты водными лыжами, рыболовными принадлежностями и невостребованными кроссовками всех размеров. Под диваном спрятан семейный флаг – белое полотнище с двумя большими, цвета розы, звездами в центре и девятью звездами поменьше по верхнему краю.

Капитан «Марлина» Фрэнк Виртанен из Западного Барнстейбла, что на полуострове Кейп-Код, говорит о своих нынешних обязанностях:

– Вряд ли человек, не имеющий собственных детей и не понимающий детей в принципе, смог бы удержаться на этом месте и не свихнуться.

Капитан Виртанен – выпускник Массачусетской морской академии. Он командовал танкерами – как на войне, так и в мирное время. Теперь же командует яхтой Кеннеди, оборудованной системой резиновых ковриков и штормовых портов, которые позволяют ему в мгновение ока смыть с палубы шлангом остатки шоколадных пирожных и бутербродов с арахисовым маслом и желе.

Недавно капитан Виртанен попросил меня временно стать его матросом – он собирался отправиться на ежегодную осеннюю регату по внутреннему водному маршруту от порта Хианнис до Уэст-Палм-Бич. Этот путь регулярно проделывают яхты многих миллионеров, хотя сами их владельцы редко находятся на борту.

– Конечно, – ответил я. – Непременно!

Можете назвать меня Молли Блум. Можете – Исмаилом.

Когда речь заходит о деньгах, я оказываюсь полным дураком. Я согласился поработать матросом за весьма скромное вознаграждение плюс все, что я смогу приготовить и съесть, что в итоге оказалось немало. Думаю, я так много ел, потому что очень волновался, боясь перепутать бак и полубак. Фрэнк настаивал, чтобы на корабле мы использовали только морские термины.

Он жил в кормовой каюте, которая снаружи выглядела роскошно – с венецианскими шторами на окнах! Хотя, по сути, это было машинное отделение, и Фрэнк спал в гамаке, натянутом над небесно-голубым кожухом наших моторов.

Я спал на узкой койке в главной каюте. У нас была газовая плита с двумя конфорками, старомодный ящик для льда, горка с фарфором и покосившимися стеклянными дверцами в свинцовой оправе, а также умывальник с тазом размером с футбольное поле.

– Не хочу обидеть никого из Кеннеди, – произнес я. – Но все это было бы отличной декорацией для какой-нибудь пьесы Клиффорда Одетса о Великой депрессии. «Занавес поднимается, и мы видим кухню квартиры в доме у железной дороги в Нижнем Ист-Сайде…»

Капитанский мостик был продуваем насквозь, этому не мешали холщовые шторки. На более современных судах инструменты управления перенесены в каюту и интегрированы в консоль стереотелевизора, причем нактоуз спрятан в пластиковой панели, имитирующей палисандр.

У нас же единственное развлечение – радио. У приемника есть набор обычных популярных частот, но Фрэнку не до них. Для него лучшее шоу – сигнал бедствия, поэтому приемник настроен именно на специальную частоту. Время от времени кто-то вызывает береговую охрану и спрашивает, слышно ли его. И все.

– Разве вам не интересны новости политики? – спрашиваю я.

Как капитан «Марлина» Фрэнк встречался с крупнейшими политиками – с Линдоном Джонсоном, со всеми Кеннеди, со многими другими.

– Разве вам не любопытно, что поделывают сейчас ваши знаменитые друзья?

– Что?

– Ладно, забудьте!

Внутренний водный путь пересекает всю страну. Та часть, по которой мы шли, представляет собой систему заливов, озер, рек и ручьев в непосредственной близи от Атлантического побережья. Эти водоемы углублены до двенадцати футов, соединены каналами и размечены так же просто, как проходы между рядами в образцовых супермаркетах.

«Медленный ход! Скопление судов!» – предупреждают знаки на берегу. Или: «Марина Билла и Тельмы Суноко. 8 миль вниз по течению. Принимаем любые кредитные карточки», и так далее.

Разводные мосты, крутые изгибы каналов, ограничения скорости, великое множество судов – все замедляло путь, который отнял у нас четырнадцать дней, но это вносило и разнообразие, забавляло и обеспечивало безопасность движения.

Наш маршрут – не единственная артерия в системе. Здесь масса ответвлений, параллельных протоков – огромный выбор вариантов. Над всеми путями-дорогами нет единого управляющего органа; управление обеспечивает целая сеть федеральных и местных агентств, а часто вдали от основных путей дело берут в руки и частные предприниматели.

Романтики утверждают, будто Внутренний водный путь простирается до самого штата Мэн. Совершенно не согласен, поскольку мы с Фрэнком едва не потеряли «Марлина» со всем экипажем на октябрьской зыби в заливе Баззардс и проливе Лонг-Айленд. Мы прошли через Нью-Йорк на гребне отливной волны из апельсиновых шкурок, обогнули Сэнди-Хук с восточной стороны и не видели спокойных вод, пока, прорвавшись через полосу прибоя, не попали в залив Манасквен в Нью-Джерси.