Читать книгу - "Глазами Лолиты - Нина Воронель"

Юджин поднял бровь:

«Что же все-таки случилось?».

«Я тебе потом расскажу, не при нем», — кивнула я на голубого Эли, который, сидя в кресле посреди зала, колдовал над какими-то страничками.

Мы взяли икру и хлеб с собой в зал, и, доедая содержимое банки, я честно отработала все, что съела, переводя туда-сюда их малопонятную тарабарщину про растущие цены на русский авангард, про выгодную закупку холста и красок и про выгодную рабочую силу в России. Мне показалось, что оба они очень довольны друг другом и мной, но, сколько я ни вглядывалась в Эли, я не увидела в нем ничего голубого, разве что щеки, которые он побрил с утра, отсвечивали синим.

Набросав на листке бумаги какие-то цифры, Юджин объявил, что уже поздно и пора домой. Когда мы вышли на улицу, дождь продолжал лить, как из ведра.

«Я вас подвезу», — предложил Эли, заметив, что у Юджина нет зонта, и повел нас к припаркованной прямо у входа шикарной черной тачке. Юджин сел на заднее сиденье и потянул меня за собой.

«Ты можешь сесть впереди, Ора, — предложил Эли. — Я покажу тебе, как работает навигатор».

Я села с Эли, и мы покатили по мокрым улицам таким путем, какой указывал нам навигатор — так называется умный экран, который знает, куда надо ехать, если сказать ему адрес. Я громко восхищалась, а Юджин всю дорогу молчал — уж не обиделся ли он, что я села с Эли, а не с ним?

Подъехав к нашему дому, мы попрощались с Эли и помчались к подъезду под проливным дождем. Мы взлетели по лестнице на второй этаж, но не успел Юджин вытащить ключ, как дверь распахнулась — на пороге стояла Инес, сверкая глазами, парадным прикидом и макияжем:

«Где ты нашел эту беглянку, Юджин? Я уже с ног сбилась, не знала, где ее искать!».

Юджин молча снял мокрый плащ, влез в комнатные туфли и, не отвечая, прошел в салон. Голос Инес поднялся на октаву выше — здорово она вбила мне в голову свои октавы!

«Я спрашиваю, откуда ты ее привел?».

Юджин сел в кресло и уставился на нее своим самым прозрачным взглядом:

«Мне кажется, я не заслужил этого допроса, а заслужил объяснение, почему ты сбежала с моего вернисажа».

Инес внезапно как-то осела, вроде даже стала ниже ростом:

«Ах, это! Я переволновалась из-за Светки, и у меня из головы выскочило, что ты ничего не знаешь!».

Переволновалась она из-за меня, как же! Когда высаживала меня из такси, не очень-то волновалась, а как обнаружила, что меня нет дома, небось сразу сообразила, куда я ушла!

«Чего я, собственно, не знаю?».

Инес плюхнулась на диван и положила ноги Юджину на колени. Хоть ноги у нее что надо, особенно в парадных туфлях и прозрачных чулках, но Юджин поморщился и хотел их с колен сбросить, но сдержался. Однако она ничего не заметила и стала рассказывать ему всю историю про свадьбу в башне, про убитую Зару из ночного клуба и про то, что Эли и есть тот самый жених той самой убитой Зары. Она так разволновалась, что даже забыла выставить меня в мою комнату, а может, просто сообразила, что незачем меня выставлять, раз я все равно буду подслушивать.

«Ты представляешь, что бы было, если бы он меня узнал? Ведь я целых три часа торчала у него перед глазами на расстоянии протянутой руки!».

«Да, история! — протянул Юджин и все-таки сбросил ноги Инес. — Кто бы мог подумать, что мой Эли голубой! Но какого бы цвета он ни был, я не могу его потерять, мы с ним завариваем большое дело».

Опять — голубой! Они просто сговорились запутать меня окончательно. И я решила встрять в разговор — мне уже стало ясно, что меня из салона так запросто не прогонят:

«А что в нем голубого? Я смотрела-смотрела и ничего голубого в нем не нашла».

Гляделки Инес сузились до щелок, а это непросто при ее глазищах:

«Где это ты, интересно, на него смотрела?».

Я тут же поняла, какую глупость сморозила, — нечего было ей сообщать, что я ездила в галерею. Но отступать было поздно, она бы все равно вывела меня на чистую воду:

«В галерее смотрела, где же еще!».

«Ты что, пошла в галерею? Пошла туда, когда я велела тебе ждать меня дома?».

«А почему бы мне было не пойти? Ведь я на его свадьбе на арфе не играла!».

«А зачем тебе вообще понадобилось туда ходить?».

Тут я увидела, как она выпускает когти, у меня на это выработался безусловный рефлекс. Но она уже сообразила, что Юджин тоже это видит, и быстро втянула их обратно. Юджин не вмешивался, только молча наблюдал за нашим поединком, и я свела все к бутербродам с икрой, которыми он меня угощал. Тогда она сделала над собой усилие и просюсюкала с притворной материнской заботой:

«Но теперь ты, надеюсь, сыта? Тогда отправляйся спать, а то завтра школу проспишь!».

И тут я прозрела — если я перейду на иврит, она меня поймет, а Юджин нет. И тогда я смогу сказать ей любую гадость, пусть знает! И я сказала то, что все время думала:

«Ладно, оставайтесь! А я отправлюсь ко всем чертям! Теперь ты довольна, глупая ревнивая корова?».

И громко хлопнула своей дверью.

8

Школу я, конечно, проспала. Когда я открыла глаза и глянула на часы, первый урок уже шел полным ходом. Было ясно, что если даже напрячь все силы и выскочить из кожи, к началу второго урока все равно не поспеть. Я еще не решила, стоит ли идти на третий, но опять изобразить ангину вряд ли удастся, да и не стоит — ведь после вчерашнего прощального приветствия оставаться дома просто опасно.

Я прислушалась — они еще не выходили. Надо было сматывать как можно скорей, пока Инес меня не застукала. Я начала поспешно одеваться, минуя душ и чистку зубов, мне было не до изысков. Раздумывая, стоит ли тратить время на завтрак, я представила себе, как я буду слоняться по городу со своим тяжеленным ранцем, и от этой мысли меня прямо стошнило, — а что, если часть учебников выгрузить и спрятать в кладовке?

Когда я на цыпочках прокралась в кладовку и стала осторожно засовывать учебники под сложенные стопкой одеяла, из спальни, которая граничит с кладовкой, донеслись приглушенные голоса. Значит, они проснулись и с минуты на минуту выйдут на кухню! Оцепенев от ужаса, я замерла на месте, и мне показалось, что Инес плачет.

«Скажи, ты меня совсем не любишь?» — спросила она сквозь слезы довольно громко, уверенная, что в квартире никого нет.

«Почему не люблю? — отозвался Юджин. — Просто мужчине не всегда удается проявить свою любовь по всем правилам».

Их странный разговор окончательно решил вопрос о моем завтраке. Я выползла из кладовки по-пластунски, схватила свой опустошенный ранец и, содрогаясь всей спиной, тихонько закрыла за собой дверь. На улице во весь накал сияло солнце, будто прошлой ночью никакого дождя не было и нас чуть не затопил всемирный потоп.

Если бы так сильно не хотелось есть, было бы одно удовольствие гулять на свежем воздухе, а не томиться взаперти в вонючей школе. Но есть хотелось безумно, тем более, что с вечера меня изрядно недокормили. И выхода никакого не было — денег ни гроша, а все друзья и подруги томятся в школе, куда мне и носа нельзя показать.