Читать книгу - "Игра законом - Роман Симоненков"

Только теперь Глеб понял, как мала слегка жмущая обувь, тесными кандалами опоясывающая ноющие от бега ноги. На удивление трубы сразу трёх домов подавали признаки жизни. Если в двух из них дым ровным столбом вытягивался ввысь, то движение тёплого воздуха из крайней к лесу избы детектив скорее почувствовал, нежели увидел. На улицу выходило шесть окон, шесть настоящих глаз дома, но все они оказались тщательно занавешены. Обойдя вокруг, внимательный глаз остановился на свежеокрашенных охрой на олифе брёвнах, на узорчатой прорези, облюбовавшей свеси крыши и окна. На воротах две маленькие расшивы и один пароход, поставленные ради красы. Двор бабки Анастасии напоминал гостю древнюю удельную самобытную Русь.

Три косых сажени отделяли Жигу от входной двери, на пороге которой сидела непривычно большая для своих размеров русская лайка. Случаются такие моменты, когда точка невозврата пройдена, и возвращаться к забору было бы опаснее, чем продолжать уверенную поступь. Странное дело, но зверь не подавал никаких признаков агрессии, хотя понятно, что держать такого пса в глухой деревне для забавы никто не подумает.

Глеб миновал утеплённые сени, искоса взглянув в щёлку чулана и на бревно с зарубками, поднимавшееся сразу на чердак. Высокий порог заставил наклониться. Тишина. Опять поклон, теперь красному углу и Светлым Богам. В печи сверчками потрескивали сосновые поленца, свет от которых падал на старый сундук. Лет триста дубовый красавец впитывал родовую энергию, работая пеленальным столом, а то и кроваткой для самых маленьких. – Сделанная прадедом табуретка с любовью, не для продажи, будет век служить, – думал Жига, – а купи сейчас в магазине, через месяц бывало разваливались.

– Догадлив крестьянин, на печи избу поставил, – громко приветствовал пустоту гость. Тишина ответила движением почти неуловимым для обычного человека, но только не для моголиняна. С дощатого настила под потолком, между печью и противоположной стеной, на него смотрели два пустых глаза двуствольного обреза.

Язык почему-то не слушался, не находил нужную в такой момент фразу.

– Я предупреждал вас, негодяи, что терпение моё не резиновое, – зло прогремел по всем углам избы мужской бас.

– А где баба Няня? – растерянно выдавил из себя Глеб.

Мужик приподнял голову и, держа цель, плавно перетёк на пол. До него было всего несколько шагов или один прыжок, но где-то очень глубоко внутри царило мирное спокойствие.

– С собакой что сделал, изувер? Я вам устрою охоту, печь меня гони, – рычал крепкий, в годах хозяин дома. Высокое жилистое тело и приятное лицо, в молодости он был куда как хорош.

– У порога пёс, – понемногу приходя в себя, отозвался детектив, – я сын Володи Корчагина, Глеб Владимирович. Я пришёл с поклоном Анастасию Святозаровну навестить.

– Здравствуй, Глеб. Я обознался. В крайнем доме охотники, леший их попутал, по два раза на день за водкой бегают. Утром на опохмел, вечером на догонку. И зверя ради утехи палят. А по матери моей я уж два года как кроду тризновал. Светлая Навь ей в небесном Вырии…

Дед и отец всегда учили маленького Глеба, что охота это не просто развлечение, не случайное хобби, не однодневная прихоть. Охота – это образ жизни, имеющий свои правила и законы. Как только ты нарушил эти порядки, ты становишься обычным убийцей. Что-то перевернулось внутри, задергало и зашипело, детектив не показал виду.

– Я, честно говоря, не знал, что у бабы Насти есть сын…

– И не один, а трое. Всех нас раскидало по свету. Я, как положено старшему, приехал, когда матушка слаба стала. Меня Дугиня называют.

– А что, одному не страшновато в такой глуши дом держать?

– Так я же не один! – защебетал хозяин, – я с Сухоной, с собакой.

На пороге послышался нарастающий с каждой секундой лай сучки. Она уже скорее сипела, рыча и захлёбываясь в своей ярости.

– Как же ты прошёл сюда так тихо? – от удивления буркнул Дугиня и выскочил в сени.

Практически сразу прозвучал выстрел. Сухона издала тонкий свисторык и замолкла. Глеб прислушался и разобрал что-то вроде: «Тащи его туда». Сквозь приоткрытую дверную щель была видна перегородка чулана. Внутри кладовки детектив сдерживал приступы жгучего желания немедленно окунуться в кипящий котлован эмоций. Человек причиняет страдания, в том числе и бездействием, которое порой сутью гораздо более тяжкое, чем действие. Надо было оценить ситуацию. Не получилось. Но оно, может, и к лучшему. Вялое тело Дугини пытались втащить в сени двое молодых «охотников». Один был хорошо за два метра, при этом удивляла его гибкость и подвижность. Под тельняшкой угадывалось быстрое и сильное тело. Поди, угадай, что у него на уме. Однако гадать не пришлось. Адреналин превратил кровь в кипяток. Порыв, сила, волна ярости и пьянящее чувство единения со зверем.

– Ты что, мужик? Э, ээ… – заблеял тот, что был ниже ростом. Однако было видно, что при этом он целился противнику в подбородок кулаком. Моголинян не стал уворачиваться, даже не дёрнулся. Просто рванул вперед. Совсем чуть-чуть. Он всем телом скользнул под удар. Кулак проскочил мимо головы и бьющий даже не заметил, что его уже держат с надежностью железных тисков. Парень отступил немного, попытался вырваться из стальных рук детектива, и со звонким хрустом сломал себе руку. Запах свежей крови смешался с терпким перегаром. Скидок на молодость Глеб не принимал. Если подонок, то отвечай.

Второй откинул в угол очнувшегося от нокдауна Дугиню и нажал на оружейный курок. Осечка!

– Одумайся, сопляк! – тихо вздохнул Корчагин. Для него время притормозило свою поступь. Сам он находился вне времени и вне пространства. Он был всюду и нигде. Следующий выстрел случился. Глебу не казалось, он на самом деле видел медленно отделяющуюся от газоотвода гильзу и россыпь картечи. Пригнувшись, он как пружина прыгнул влево и живо представил себе содержимое обреза. Стрелять сегодня из него больше не будут. Бугаю почудилось, что руки бывшего детектива стали длиннее, выхватывая ружьё. Потом они спокойно нашли карманы, и взгляд стал пронизывающе холодным. Из глаз двухметрового детины по сторонам разбегался испуг, смешанный с наивной растерянностью. Охотник осознал, что борется не с человеком. Интуитивно почувствовал близость стихии, которая его вот-вот размажет в порошок. Пощады не просил, просто упал на колени и стал молиться. В образе выступило что-то из детства. Видимо, для избалованного подонка всё представлялось забавной игрой.

– Встань, гниль, – подняв руки к солнцу, сказал Глеб. – Богам должно больше угодно видеть тянувшимися к ним ввысь, а не ползающими на коленях рабами по сенцам и храмам. Тараканы.

Ох, как же хотелось добить это большое мелкое насекомое. Мутные поросячьи глаза пьющего человека ничего не выражали. Организм юноши был предельно загружен, а энергетика сильно ослаблена. Выход энергии через глаза практически закрыт. Его энергетику можно было сравнить с дырявым ведром. Водка служила для него чистым энергетическим кредитом, который каждое утро приходилось отдавать с процентами. Дугиню выбрали в качестве банкира, который в один прекрасный момент не захотел перекредитовывать негодяев.