Читать книгу - "Одновременно: жизнь - Евгений Гришковец"

Завтра совершенно сумасшедший день и, по возможности, радостный вечер. Сегодня постарался обзвонить и поздравить как можно больше людей – чтобы заранее, спокойно и не в суете, – а также хотел доставить им удовольствие не беспокоиться о завтрашнем звонке мне.

Мало до кого дозвонился. Видимо, сегодня и день, и вечер у многих сумасшедшие.

А всего неделю назад, в воскресенье, у меня были очень длинные сутки. Не правда ли, занятно вылететь ранним утром из Благовещенска, лететь семь часов, прилететь в Москву, следом вылететь в Кишинёв – и прилететь в Кишинёв засветло. В прошлое воскресенье в сутках у меня получилось тридцать два часа.

Был в третий раз в Кишинёве, но впервые видел город без снега. Всегда прибываю сюда в декабре. И предыдущие оба раза город был не просто засыпан – завален снегом. В этот раз столица Молдовы была туманна, влажна и промозгла, но было чистенько и без снега.

Когда три года назад впервые смотрел на город с высоты гостиничного номера, он вечером был тёмен, и только центральная улица светилась как некая единственная магистраль. Нынче же городские улицы освещены, а центральная улица и площадь просто сияют рождественским и новогодним убранством. Причём украшены не крикливо, не глупо, а красиво и трогательно.

Однако три года назад настроение людей, с которыми мне посчастливилось познакомиться, было веселее. Они не заводили грустных разговоров о ближайших безрадостных перспективах. Нынче же, в свете новогодних огней, кишинёвские мои знакомцы с печалью поведали мне о том, что, скорее всего, я вижу перед собой исчезающую самобытную страну, почти исчезнувшую культуру, а от города, в котором они родились, прожили детство и юность, остались только общие очертания, без внутренней сути и содержания. Они говорили о том, что неизбежно скорое растворение маленькой Молдовы в большой Румынии, что и у президента, и у мэра, и даже у силовых министров двойное гражданство и румынские паспорта, и что они сами, несмотря на весь свой патриотизм, уже имеют румынские паспорта.

Один мой ровесник сказал: «Для меня всегда было важным и ценным… я гордился тем, что здесь бывали… у нас в Бессарабии… Пушкин и Толстой, для нас всех это было важно. Я молдаванин, и для меня это важно. А для румына это… безразлично. Кто такие Пушкин и Толстой для Румынии?..»

В этот раз я исполнял в Кишинёве «Прощание с бумагой». И этот спектакль в столице исчезающей страны прошёл как-то особенно остро. Кишинёвская публика острее всего реагировала на тему неизбежной и безвозвратной утраты. На тему того, как мы наблюдаем за исчезающей реальностью, но, при всей любви к уходящему, лишь ускоряем расставание.

Из Кишинёва в Одессу ехал машиной, там всего 190 километров. Но ехали мы почти пять часов. Я очень хотел проехать этой дорогой. По ней когда-то ехал Пушкин. Мне хотелось увидеть деревни, дома… Мне казалось, что мне удастся увидеть и почувствовать уклад, глянуть на ту самую Бессарабию, по которой «цыганы шумною толпой».

Однако ничего я не увидел, хоть и выехал довольно рано, чтобы доехать до Одессы засветло. Не вышло! Во-первых, в Молдове общеевропейское время, в отличие от России, во-вторых, ещё на окраинах Кишинёва нас встретил плотный туман, а когда мы выехали за город, оказались в таком тумане, который я могу назвать просто глухим. В таком тумане, кажется, даже звуки не слышны или далеко не улетают. Мне трудно классифицировать видимость, но, думаю, видимость была нулевая. Дорожные знаки мы могли разглядеть, только подъехав к ним вплотную. Придорожные деревья видны были едва, а они представляли собой нечто пугающее и до жути красивое. Я прежде такого никогда не видел: они были покрыты инеем, но инеем совершенно особенным…

Видимо, ночью был сильный ветер, и приморозило. Ночной туман летел и остывал, оставаясь на ветках в виде длинных наростов от трёх до пяти сантиметров. Эти наросты были как сталактиты, но только выросшие параллельно земле. На стволах, на ветвях и веточках, на каждом миллиметре древесных фигур были маленькие, белые горизонтальные сосульки. И на высоких травинках было то же самое, только меньшей длины. В белоснежном тумане всё это выглядело как декорация – огромная и выполненная невероятными мастерами, которые не упустили ни одной детали. Но вся эта декорация, казалось, находится в бесконечном павильоне, который заполнили дымом, и мы просто не видим стен и конструкций, а также тех, кто сделал такую красоту.

Я ехал из Молдовы, в которой настроения, надежды и смыслы туманны… Ехал в Украину, в Одессу, где смыслы, настроения и надежды тоже туманны, но по-другому.