Читать книгу - "Аббатство кошмаров. Усадьба Грилла - Томас Лав Пикок"

что, впрочем, вряд ли возможно, снова начнется безумие из-за Реформы, я позабочусь плотно закрыть ставни, защищаясь от «Веса общественного мнения»».

Преподобный отец Опимиан, когда и к нему обратились с просьбой помочь обществу скоротать дождливый вечерок, сказал следующее:

— Лекция в прозе вроде тех, какие привык я произносить, вряд ли окажется здесь ко времени и к месту. А почитаю-ка я вам лучше стишки, которые сочинил на досуге, про безрассудство, с каким советчики нашептывают властям нашим, чтобы рыцарское достоинство, отличие христианское, вдруг даровалось евреям и язычникам; сами по себе они, быть может, фигуры весьма почтенные и заслуживают всяческих отличий, но отчего же именно тех, что существуют для христиан и для них одних только? Да, они делают деньги, и всеми способами, противными истинному рыцарю. Прочитал я поэму двенадцатого века Гю де Табаре[378] L'Ordene de Chevalerie, разница меня поразила, и вот как постарался я передать свои впечатления:

Новое рыцарство

Сэр Аарон, сэр Моисей — биржевики,

Меняла-парс Джамрамаджи[379] по-щегольски

В доспехи рыцарских времен облачены,

И «три шара» на знамени и звон мошны.

И королева наша стоит невдалеке,

И Георгия святого меч в ее руке[380]

Трех чудных рыцарей окидывая взглядом,

Втолковывает смысл таинственных обрядов:

«Омылись вы, и ваш наряд молочно бел,

Вы смыли грязь и мрак греховных дел.

Теперь пускай проникнет в ваши души свет

И нестяжательства пусть прозвучит обет!

Багряный этот шарф наброшен на одежды

Как знамение крови — если вдруг невежды

Заденут веру или рыцарскую честь,

Руками вашими пускай вершится месть!

А этот шелк на туфлях земляного цвета

В напоминанье дан как добрая примета —

Из праха вышли мы и возвратимся в прах,

За веру стойте, чтоб восстать на небесах!

А этот меч, что ныне скрыли ножны.

Пускай предъявлен будет там, где должно.

Пусть ножны вмиг покинет, чтоб врага настичь,

Когда с небес святой Георгий кинет клич!

Сей пояс шелковый сияет белизной —

Знак сердца, славного своею чистотой!

Бросаться должен каждый, словно лев,

Вставая на защиту бедствующих дев!

Как шпорам золотым послушны скакуны,

Так будьте церкви вы послушные сыны!

Она вас призовет — ослушаться нельзя:

Бросайтесь на врагов, нещадно их разя!»

2

Представьте рыцарей, внимающих словам,

Сутулых, препоясанных и тут и там,

В шарфах, с мечами в ножнах, ярко блещут шпоры,

Они ответствуют, смиренны взоры:

«Хоть вашей милостью мы рыцарями стали,

Не манят нас бои, вой, крики, скрежет стали,

Наемников немало есть, поверьте,

За мзду готовых биться хоть до смерти!

С медведем и быком сразились — бог помог!

Пусть без когтей медведь, а бык безрог,

Но мощный наш удар был так рассчитан тонко,

Что вмиг принес нам славу «гадкого утенка»![381][382]

Мы верные друзья враждующих сторон,

Дадим и тем и этим в долг хоть миллион!

Пусть лезут в драку — мы-то ни при чем:

Их гнева на себя вовек не навлечем!

А опекать девиц в их бедах нам негоже!

На государство наплевать, на церковь тоже!

Всегда чтим Выгоду, а биться — нет, шалишь,

Проценты нам, — вопим, — а праведнику шиш!»

Что змей и что святой Георгий? Тот для нас герой,

Кто держит акции — мы за того горой!

И чтоб на бирже пали цены, пусть сожрет

Георгия святого змей, а нам мошну набьет!

Храни, о боже, королеву! Если ж враг

Ей станет угрожать, то пусть подымут стяг

Не парс Джамрамаджи и не биржевики,

А вождь, как лев отважный, пусть ведет полки!

ГЛАВА XIX

«ПИР». СНОШЕНИЯ С АМЕРИКОЙ. ЛЕКЦИИ ПОСЛЕ УЖИНА. ОБРАЗОВАНИЕ

Trincq est ung mot panomphee, celebre et entendu de toutes nations, et nous signifie, BEUVEZ. Et ici maintenons que non rire, ains boyre est le propre de l'homme. Je ne dy boyre simplement et absolument, car aussy bien boyvent les bestes; je dy boyre vin bon et fraiz.

Rabelais: V, c. 45[383]

Одни гости оставались. Иные уезжали и возвращались. Среди последних и мистер Мак-Мусс. Однажды по возвращении его лорд Сом сказал ему после ужина:

— Ну так как же, мистер Мак-Мусс, как вы полагаете, остался бы доволен ваш Джек из Дувра, если б продолжил среди нас свои разыскания?

Мистер Мак-Мусс:

— Ни за что, милорд. Окажись он среди нас, он отчаялся бы и вовсе забросил свои разыскания. Уж если к такому выводу пришел он в свое время, то сейчас и подавно. Джек был весел и мудр. Веселья в нас убавилось, ну а притязаний наших на мудрость Джек бы ни за что не признал.

Преподобный отец Опимиан:

— Он оказался бы в положении Ювенала, искавшего любви к отечеству там, где повсюду встречал Катилину и нигде Катона или Брута[384][385].

Лорд Сом:

— Ну, пусть Джек не нашел бы среди нас того, кто бы его превосходил или хоть был бы ему равен. Но он не имел бы недостатка в приятном обществе. И веселья у нас немало, если только кто любит веселье, а мудрости нашей, возможно, ему бы тоже показалось достаточно. Как же не прибавиться мудрости, если наука так шагнула вперед?

Преподобный отец Опимиан:

— Наука — это одно, а мудрость совсем другое. Наука — это острое оружие, которым человечество играет, как дитя, и ранит себе пальцы. Приглядитесь к тем следствиям, какие проистекают из развития науки, и всегда почти обнаружите зло. Чего стоит одно слово «взрыв», древним совершенно неведомое! Взрывы пороховых заводов и пороховых погребов; взрывы угольного газа в шахтах и домах; взрывы котлов высокого давления на судах и на фабриках. Вспомните тонкие и сложные орудия уничтожения — все эти револьверы,