Читать книгу - "Лежачий полицейский - Юлия Лемеш"

Вопреки моим ожиданиям, а они все-таки оставались до последнего, это был незнакомый газон. По которому, судя по отсутствию экскрементов, ни единого дня не валандались волки. Вместо них яркими пятнами пестрели вполне респектабельные клумбы. Еще раз пошарив глазами, я утвердилась в мысли – нет, Коловорот тут не живет. И его стая тоже.

При других обстоятельствах я бы с удовольствием полюбовалась продуманными комбинациями цветов. Когда стало ясно, что на данном клочке местности знакомыми не пахнет, я предпочла отсиживаться в машине. Пока меня оттуда не выудили за руку, едва ее не вырвав с корнем.

За деревьями стоял странный дом. Нежно-розовый, в белоснежных оборочках, смахивающий на томного лебедя, трубящего миру о своей неразделенной любви.

Подталкиваемая в спину, я очутилась внутри. Чистенько и не бедненько. Почти музей. Только побогаче в смысле экспонатов. Пол деревянный, разноцветный, орнаменты всякие, а посреди – какой-то идиот выложил рисунок в виде пентаграммы. По которой шастал небрежный мужик. Невысокого роста, с небольшой коротко стриженной лысоватой головой он смахивал очертаниями на бутылку пива. Вместо этикетки – броский вычурной расцветки жилет. Полускрытый под тяжелым бархатным одеянием без рукавов, типа халата. Из-под которого торчали вполне цивильные брюки. У ног мужика заливался лаем хохолок, по паспорту называющийся собакой.

Я, обрамленная двумя церберами, стояла, переминаясь с ноги на ногу. Промокшая одежда слегка подсохла, но опрятности не приобрела. В отличие от меня, хозяин дома смотрелся экзотическим изделием от сумасшедшего кутюрье.

Животное, предположительно собачка, услышав от меня «утипутиньки-агагасеньки», принялось рыть пол наманикюренными коготками, намереваясь процарапать в нем нору. Разнаряженный дядя почмокал мягкими губами, призывая питомца к порядку. Хохолок трясся, не обращая на отца родного ни малейшего внимания. Тогда глаза знатного собаковода сфокусировались на моей персоне.

– Вы мне тоже не нравитесь, – заявила я.

– Это что за профурсетка? – издевательски проверещал дядя голосом завзятой истерички. – Неужели у… (последовало мамино имя-отчество) такая невзрачная дочь?

– Мы доставили объект, сверяясь по фотографии, – хором отрапортовали похитители.

– А вы почему в таком расхристанном виде? – В голосе дядьки проскользнула нотка сомнения, направленная на просторные обезгалстученные рубашки.

– Они ко мне приставали со всякими глупостями, – срочно отреагировала я, злорадно надеясь на сцену возмездия.

У дядьки заметно округлились глаза, рот сложился в куриную гузку, что ему абсолютно было не к лицу.

– Свободны. Потом поговорим. – Приказ исключал малейшую возможность оправданий.

От сырости нижнего белья мне очень захотелось писать, однако проситься в туалет почему-то я посчитала унизительным.

Оставшись со мной один на один – помесь воробья и морской свинки не в счет, – дядька начал величаво расхаживать кругами, повторяя орнамент на полу. Невольно следя за его передвижениями, я заметила, что нахожусь в центре пентаграммы.

– Итак, разговор займет не дольше получаса. Для простоты общения, деточка, можешь звать меня господин Никитин. Не слышала о таком? Ну да ладно… Мне представляется разумным не затевать дебатов, поэтому сразу приступим к делу. На данном этапе наши интересы совпадают. Ты желаешь прекратить деятельность своей мамаши и вернуть ее в семью. Я полностью с тобой согласен. Ее время закончилось. Но напоследок у меня есть маленькое пожелание. Которое исполнится, несмотря на твой ответ.

Закрыв рот, я решила, что стоя выслушивать бредни господина Никитина мне неудобно, и села на пентаграмму, положив свои скудные пожитки перед собой.

Никитин не стал возражать. Он парил мыслью по перспективам своего светлого будущего.

– Ты посоветуешь своей мамаше завтра ответить «да» в пользу Точилина. Запомнишь? А потом – пусть валит со своим любовничком хоть на край света. Ты тоже остаешься в выигрыше. Тебе достается неплохой куш в виде квартиры. Неслабое приданое накануне свадьбы. Я сам лично пришлю вам самый роскошный букет. Поверь, никто лучше меня не разбирается в свадебных букетах. Усекла, деточка?

Он говорил со мной как со слабоумной. И – что еще хуже – как с жадной слабоумной. По роже видать – букет подарит и на могилке моей всплакнет.

– А если она откажется? – на всякий случай встревожилась я.

– Исключено. Ты же ей объяснишь, что с тобой произошло.

Никитин задумался о чем-то мне недоступном. Машинально почесывая шлангообразную пупырчатую шею. Некстати захотелось отварной курицы с рисом. Сглотнув слюнки, я переключилась на созерцание кадыка на его шее и расхотела курицу. Никитин вновь подал голос.

– Она всегда была уверена в своей непогрешимости. Такую схему грамотную выстроила. Ха! Баба, она и есть баба. Я всегда знал, что она где-то проколется. Три раза меня прокатила мимо кассы. Если б не ты – фиг бы я к ней подход нашел. Конечно, всем была выгодна ее деятельность. Однако пора и честь знать. Согласись, это дело не для девочек. Как считаешь?

Объяснять, что я попросту не знаю, о чем речь, мне показалось неразумным. Поэтому я согласно кивнула.

– Вот видишь, как все просто. А у нас на ее место есть более подходящий кандидат. Одинокий мужчина. – У господина Никитина зарумянились щеки. – Ни привязанностей, ни тылов. Так что ты поговори с матерью, думаю, она пойдет тебе навстречу. Она ведь тобой очень дорожит?

– А хрен ее знает, – честно ответила я.

Потревоженный хохолок тявкнул, а потом, стуча когтями как по стеклу, подобрался обнюхать мой рюкзачок.

Теперь я знала, с какой стороны у него нос.

Сырые штаны мешали мне сидеть. Пришлось встать. Брезгливо осмотрев мокрый отпечаток моей попы, господин Никитин состроил уморительную рожу. Словно я виновна в выпадении осадков в нашей местности. Хохолок решил, что пора мне узнать, с какого края у него пиписка, и рискнул пометить мою брючину.