Читать книгу - "Ключи заветные от радости - Василий Никифоров-Волгин"

И кто остановит шаг твой, Русь-странница?

В самом отдаленном и укромном углу палубы вспыхивал мигающий огонек свечи и сквозь тихие переплески Волги раздавался мерный, напевный голос:

«И егда отверзе четвертую печать, слышах глас четвертого животно глаголющий: гряди и виждь. И видех, и се; конь блед, и седяй на нем. Имя ему смерть».

На полу сидел старик в ветхом заплатанном подряснике, опоясанный лыковым поясом и в стоптанных, исходивших не одну дороженьку лаптях.

Одной заскорузлой рукой старик держал белую помятую свечку, другой – старое Евангелие с медными застежками.

Со всех сторон к нему приникли сторожкие, казавшиеся при трепетном мигании свечи заплаканными и хмурыми лица крестьян.

Старик дочитал до конца, перекрестился двумя перстами, потушил свечу и вздохнул.

Мистическая жуть вползала в душу. Встала тишина. Слышно было, как с берега, в невиданной деревушке, ночной сторож бил в чугунную доску и в прибрежных камышах тилиликали кулики.

– Идет время, идет… – шепотом нарушил старик молчание. – Кто остановит шествие его? Кто предугадает думы Господни?

Скоро восплачет мир и возрыдает. Идет день отмщения Господня!

Гордой главой своей касаясь небес и стопами своими земли, идет по городам греховным, по деревням, рекам и морям великий и страшный и приведет в смятение всю поднебесную!

Голос старика опять понизился до шепота, и он произнес раздельно:

– А-н-т-и-х-р-и-с-т!..

Слушали напряженно, не дыша. В страхе притаились суровые люди с детскими испуганными глазами, кивали головами и вздрагивали.

Острыми глазами впился старик в звезды и как бы сквозь полусон певуче, словно перебирая струны, сказывал:

– В час ночной, когда молитвенны часы и спящий мир безгрешен, раскрывает Спас окно Своей небесной горницы, и глядит на маленькую землю, и грустит. Он ищет очами звезды земные – главы и кресты золоченые, где лежит его любимица – земля святорусская, и, найдя ее, долго глядит Спас на звезды ее, золотом горящие, и грустит пуще всего.

Кровью обливается сердце Спасово, глядючи, как спит в тихий час ночной Его любимица – Русь святая и не чует бед и напастей, ей уготованных.

Спит Расеюшка, скорби свои грядущие не ведающая, а Спас жалостный тихо благословляет из окна небесной горницы тихий ее покой, а Сам плачет…

Идет время, идет… Исполняются сроки. От звезды к звезде, от былинки полевой до камней подводных пронеслась тревога, и затаилась природа, и ждет дня великого и страшного.

Не чуют люди тревоги и не слышат, как страшно затаилась земля.

Поглядел я на жизнь больших городов, на фабрики, на шум и грохот адских машин, на гордое измышление ума человеческого, на пугливые растерянные лица, на злобу звериную, на жадность неутоленную, на души неуспокоенные и не нашел я древлего истового благочестия, умерла старая Русь – скорбница, печальница, молитвен-ница, и сказал я в сердце своем: гибель скоро!

И глядел я на пастырей-подвижников, и видел, как опускались у них руки и слова застывали на устах их при виде беззакония, и голос невидимый сказал мне: горе родине твоей!

В часы ночные приникал к росной земле и слушал, как гудит она.

Я чуял тревогу в шуме лесов, в мерцании святых звезд, в тихих переплесках рек и морей, в кровавых вечерних зорях, в завываниях волков, в шуме непогод, в смехе младенца играющего…

И сказало мне сердце: наступает день великий и страшный!

И пошел я, старый, к людям с тревогой своей, и осмеян был, и поруган, и камением был побиен…

Старик вздохнул с тихим всхлипом, и вздох был такой, что казалось, понесся он в звездную высь, что дошел он до самых звезд и овеял их, чистых, земной тяжкой горечью.

– Кто перенесет дни грядущие, – с каким-то надрывом продолжал старик, – кто стерпит невыносимую скорбь? Море мятется, земля иссыхает, небеса не дождят, растения увядают, души каменеют.

Будут люди искать помощи, а помощи не будет нигде…

Поля родины нашей усеяны будут трупами братьев и сестер. Младенец детства своего не увидит и в слезах умрет на тощей груди голодной матери своей.

Тогда сильно восплачет и воздохнет всякая душа.

И не будет руки спасающей.

И не будет Бога милующего.

На земле безводной, без цветов полевых и лесов прохладных, воцарится антихрист!

С рыданием будут встречать друг друга, обнимутся и умирать будут на торжищах, и некому будет хоронить… живые завидовать будут мертвым.

– Что же нам делать, дедушка? – кто-то произнес в бессильном страхе и заплакал.

Старик подумал, взглянул на звезды – спросил их о чем-то и шепотом, раздельно, словно передавая какую-то великую тайну, сказал:

– Молиться надо!

Он закрыл лицо руками, опустил на колени голову, задумался и опять, как в легком прозрачном полусне, зашептал:

– Идет время, идет… Кто остановит шествие его? Кто предугадает думу Господню?

В страхе притаились суровые люди с детскими испуганными глазами, кивали головами и тихо плакали. А кругом ночь. Звезды. Сияют они над маленькой землей и шепчут:

– Спи, маленькая, спи. Забудь свои скорби. На тебя глядит из окна небесной горницы Спас Милостивый и тихо сквозь слезы благословляет.