Читать книгу - "Змей в Эссексе - Сара Перри"

— «Летучий эссексец»? — с сомнением уточнил Томас: если корабли-призраки и встречаются в природе, они уж наверняка выбрали бы место поинтереснее устья Блэкуотера. Однако толком ответить Коре он не успел: к ним подошли Чарльз и Кэтрин Эмброуз (он — под зеленым, она — под розовым зонтом), и от их появления улица словно стала светлей.

Кора поднялась поприветствовать друзей.

— Чарльз! Кэтрин! Идите же сюда, — вы ведь знакомы с Томасом Тейлором, моим другом? Мы как раз говорили об астрономии. Вы видели светящиеся облака? Или в Лондоне слишком светлые ночи?

— Я, дорогая Кора, как обычно, понятия не имею, о чем вы. — Чарльз пожал калеке руку, не глядя бросил в шляпу несколько монет и прикрыл Кору зонтом. — Уильям Рэнсом писал мне о вашем позоре. — Кора пристыженно вздохнула, но Чарльз продолжал: — Вы призываете нас не отворачиваться от современных достижений, но все же недурно было бы сперва спросить разрешения.

Заметив несчастное лицо Коры и предостерегающий взгляд жены, Чарльз запнулся, но он любил Уильяма, а тот, судя по последнему письму, отреагировал на случившееся куда резче, нежели стоило. И зачем Вы нас только познакомили, — писал преподобный, — ничего хорошего из этого не вышло: что ни день, то новая беда. Правда, вскорости прислал открытку, тон которой был бодрее: «Простите мое ворчание. Я устал. Что нового в Уайтхолле?»

— Вы извинились перед ним? — спросил Чарльз и в который раз горячо возблагодарил Господа за то, что ему так и не довелось стать отцом.

— Нет, конечно. — Кора, надеясь на поддержку, взяла Кэтрин за руку. — И не собираюсь. Джоанна согласилась. Стелла тоже. Или нам надо было ждать, пока мужчина не даст письменное согласие?

— Очень красивое пальто, — поспешно заметила Кэтрин, глядя на синий жакет, сменивший стариковский твидовый балахон. В синем серые глаза Коры казались сизыми.

— Правда? — рассеянно откликнулась Кора, не в силах думать ни о чем другом, кроме того, что ее друг сейчас сидит у себя в кабинете и сердится на нее. Ей столько надо было ему сказать — но как достучаться?

Кора обернулась к Тейлору, который подбирал крошки пирога с колен и наблюдал за троицей с таким удовольствием, словно купил билет на спектакль, и пожала ему руку:

— Мне пора домой. Фрэнсис просил новую книжку о приключениях Шерлока Холмса. Он боится, что это последнее дело великого сыщика, и если его опасения оправдаются, не знаю, что нам и делать, — наверно, самим писать детективы.

— Передайте ему от меня вот это, — попросил Тейлор, знакомый с мальчиком куда лучше, чем предполагала мать: Фрэнсис любил незаметно ускользнуть из «Красного льва» и забраться в разрушенный дом. Старик протянул Коре осколок тарелки, на котором она разглядела змея, обвившегося вокруг яблони.

— Опять змеи, — заметил Чарльз. — Что-то их тут многовато. Между прочим, Кора, я с вами не договорил: мы остановились в «Георге», и, думается, вы не откажетесь выпить вина.

Однако, удобно устроившись в гостиной «Георга», обсуждали они не Уильяма, а Стеллу. Ее письма Кэтрин были проникнуты мистикой («Причем, — озадаченно заметил Чарльз, — вовсе не в том смысле, в каком ожидаешь от жены священника!»). Отныне Стелла верила не в раскаты грома над Синаем — она обожествляла синий цвет во всех его проявлениях.

— Она мне рассказала, что день и ночь размышляет об этом, берет с собой в церковь голубой камешек, целует его, а одежду может носить только голубую, любой другой цвет якобы обжигает кожу. — Кэтрин покачала головой: — Уж не заболела ли? Она всегда была глуповата, но как-то по-умному — как будто решила казаться глупой, потому что именно такие женщины больше всего нравятся мужчинам.

— И ей все время жарко, — добавила Кора, вспомнив, как в последнюю встречу взяла Стеллу за руку и подумала, что ладошки у той горячие, словно у больного ребенка. — Но не верится, что она больна: каждый раз, как я ее вижу, она все хорошеет.

Чарльз налил себе еще вина («Пожалуй, даже неплохо для эссекского паба») и, подняв бокал к свету, заметил:

— Уильям говорил, что показывал ее врачу и тот сказал, что Стелла еще не оправилась от гриппа. Он думал отправить ее куда-нибудь в теплые края, но, как поется в старой песне, скоро лето, вот и погреется на солнышке.

Кора засомневалась. Люк ей ничего не сказал — слишком уж торопился уехать из Олдуинтера, подальше от Уилла с его манерой хватать за шиворот, — но она-то заметила, как он настороженно присматривался к Стелле, пока та мило болтала о васильках, которые выращивает из семян, и своих бирюзовых сережках, как пощупал ее пульс и нахмурился.

— На днях она призналась мне, что змея не видела, зато слышала, хотя и не разобрала, что он сказал. — Кора допила вино. — Может быть, пошутила или решила мне подыграть?

— Она очень похудела, — добавил Чарльз, не доверявший тем, кто плохо ест, — но по-прежнему хороша. Иногда мне кажется, что она похожа на святую, увидевшую Христа.

— Нельзя ли показать ее Люку? — спросила Кэтрин.

— Не знаю, он же хирург, а не терапевт, но мысль хорошая, я и сама думала написать ему и попросить об этом.

Тут Кора осознала — в наступившей после дождя тишине, — как сильно привязалась к Стелле, с которой у них было так мало общего, которая обожала свою семью и свое отражение в зеркале и разбиралась в чужих делах куда лучше, чем в своих, но всем желала добра. «Должна ли я ей позавидовать? — подумала Кора. — Должна ли я желать ей смерти?» Но ничего такого она не чувствовала, а только думала: это жена Уилла и ей надо помочь.

— Мне пора, — сказала Кора, — вы же знаете, как Фрэнки считает часы, но я непременно напишу Люку и, так уж и быть, Чарльз, напишу его преподобию. Я буду послушной, обещаю.