Читать книгу - "Форс-мажор. Рассказы - Олег Михалевич"

– Вы в порядке? – с неприкрытой тревогой спросила она, и он, поднеся руку к саднящей щеке, небрежно обронил:

– Конечно. Зацепился за что-то, все нормально. Теперь можем спокойно ждать помощи. А пока хорошо бы перекусить.

– Перекусить – это в самый раз, – подхватил Паша. – У меня от всех этих дел такой аппетит разыгрался. Сгрыз бы даже ласточкино гнездо.

– Ласточкино гнездо – это дорогой деликатес, – сочла нужным ответить Мария. – А разве не надо наблюдать за окрестностями? Мало ли что может случиться. Я думала, вы такие предусмотрительные. А если помощь объявится, а мы…

– По-моему, самое худшее у нас уже случилось, когда твоему Эдику доверили яхту, – обиделся Паша. – Он тебе кто, бойфренд?

– А вот это уже мое личное дело.

– Личное-то личное, только я бы свою девушку на уходящей в море яхте не забыл.

– Он не забыл, он…

Петрову показалось, что Мария сейчас расплачется.

– Кто-то из нас, конечно, должен будет нести вахту, хотя смотреть пока практически не на что, – сказал он. – Первым будет…

– Ой, а что у вас на лице?

– Я же говорил, ничего страшного. – Петров поднес руку с саднящему виску, но Мария перехватила его ладонь.

– Не трогайте. Там кровь. Рану надо обработать.

– Да пустяки.

– Там рядом со штурманским столом аптечка, – подсказал Паша. – Идите, а я тут покараулю.

9

Экран мобильника, лежащего на штурманском столе, бросал неяркий свет, и Мария, чтобы лучше разглядеть рану, приблизилась так, что их тела разделяли только спасательные жилеты. Женские руки уверенно скользили по лицу Петрова, и он, вдруг поймав себя на мысли, что впервые в этом путешествии, полностью доверившись другому человеку, чувствует себя совершенно спокойно, улыбнулся.

– Больно? – встревожилась она. – Кажется, там только кожа рассечена. Ну, может, синяк еще будет.

– Хорошо.

– Что же тут хорошего?

– Извини, это я так, своим мыслям.

– Своим? Эй, а кто совсем недавно обещал быть откровенным?

– Гм. Иногда откровенность – опасное оружие. Помнишь, к чему привело любопытство жены Синей Бороды?

– Помню. Только это я дважды выдраивала эту яхту и знаю, что тут нет трупов его бывших жен. И ты уже выдал мне лицензию на откровенность, не так ли?

– Так. И что на самом деле хочет знать мой инквизитор?

– О, это не будет больно. Начнем с малого. К чему относилось твое «хорошо»?

– К тебе. Мне было хорошо в твоем присутствии, и слово сорвалось. Только и всего.

– Было? А сейчас уже… Нет, ну какие вы все-таки… Сначала Паша, а теперь ты. Даже там, у причала, ты смотрел на меня так, словно… Ну, ты понял. Что с вами со всеми?

– А что с нами?

– И ты еще спрашиваешь! Почему, куда ни придешь, а уж мне в поисках работы пришлось походить, мужики пялятся так, словно видят только то, что у меня под одеждой? Притом что у каждого дома жены или любимые женщины, каждый, получается, хотя бы в мыслях изменяет им. Почему?

– Ну, это уже не личный, а экзистенциальный вопрос. И насчет каждого ты, наверное, горячишься. И что плохого, если люди любуются красотой, в том числе красотой женского тела? И живем мы не вчера и не завтра, а в каждый конкретный миг, даже в самый экстремальный.

– Мне принимать это как искусно отточенный комплимент? Интересно, что сказала бы на этот счет твоя жена, окажись она сейчас здесь.

– Она никак не могла бы оказаться здесь. Уже два года не могла бы, – вдруг изменившимся голосом сказал Петров.

– Она… извини, я не знала.

– Ладно, проехали. А сама ты где живешь, в Палдиски?

– Нет, в Таллине.

– Вот как?

– Что значит – вот как?

– Только то, что каждый из нас чего-то не договаривает. Ты же сказала, что приехала вместе с Эдиком, а потом он мог подумать, что ты обиделась и уехала… на чем, интересно? Уж очень крепкая обида должна быть. И ты такая, на взводе. Кажется, не только потому, что оказалась с нами на яхте. Впрочем, если не хочешь…

– Он врал мне все это время.

– Врал?

– Эдик. – подтвердила она. – Вчера он сказал, что у него действительно была ссора с женой и она уехала к своей матери в Россию… на две недели. А сейчас возвращается, и поэтому мне надо забрать свои вещи, но что это ничего не значит, и мы можем по-прежнему…

– Понятно.

– Не знаю, почему я тебе это рассказываю. Как подружке. Мне почему-то даже легче стало. У тебя хорошее лицо. Как у человека, которому можно довериться.

– Ты определяешь это по лицам?

– Я же художница. Говорят, глаза – зеркало души человека. По-моему, это лицо зеркало. У молодых этого не видно, а постарше, годам к сорока, вся его жизнь прорисовывается, как на чертеже. Вот, например, эта складка… – кончиком пальца она сверху вниз провела по переносице Петрова, – говорит о…

– Эй, внизу! – закричал Паша. – Вижу судно!

10

После первого курса будущие штурмана проходили практику на трехмачтовой баркентине. Солнечным летним днем, при полном безветрии, «Капелла» со спущенными парусами и ведомая дизельным двигателем подходила к причалу Рижского морского вокзала. На причале собралась толпа встречающих, некоторые из них с цветами ожидали возвращения сыновей из первого морского похода. Место Петрова во время швартовых операций было на баке – в носовой части парусника. Он стоял со швартовым в руках, готовясь выполнить команду третьего штурмана. «Капелла» скользила к низкому бетонному причалу. Прямо на острый выступ перед входом в Андреевскую гавань. И со скоростью, при которой избежать навала деревянного корпуса на бетонный таран было просто невозможно. Неужели ни стоящий рядом штурман, ни капитан на не столь уж отдаленном от бака мостике не видят очевидного?

– Смотрите, мы же сейчас врежемся! – крикнул он третьему штурману.

– Ты что, салага, думаешь самый умный! – дыхнув на Петрова винными парами, ответил тот.

Спустя минуту капитан «Капеллы» дал двигателям задний ход, за кормой вскипели пенные буруны, но парусник с оглушительным треском уже наваливал на бетонный причал, выдирая доски обшивки корпуса и ломая брусья шпангоутов на высоте всего в полметра выше ватерлинии. Сквозь двухметровую дыру легко было пробраться прямо в глубь парусника.

С тех пор курсант Петров увлекся изучением морских катастроф. По какой логике суда не находят достаточного места для маневров на бескрайних морских просторах? Умом такого понять невозможно. Во время одного из самых громких столкновений между двумя пассажирскими лайнерами «Андреа Дориа» и «Стокгольм» на мостике первого из них находились сразу три штурмана и капитан. Во время тумана младший из штурманов отслеживал движение встречного судна по радару, постоянно нанося данные на планшет и каждый раз убеждаясь, что взаимное сближение ведет к катастрофе. Но сообщить об этом капитану он почему-то не решился.