Читать книгу - "Иностранные связи - Элисон Лури"

Воображаемый пес обдумывает слова Винни. Поднимает голову, садится, принюхивается. Спрыгивает с кровати и не оглядываясь идет к выходу.

Воспрянув духом, Винни сбрасывает одеяло и встает с постели, голова у нее кружится. Винни ковыляет на кухню, наливает стакан апельсинового сока и бросает в него таблетку редоксона со вкусом черешни. Винни не верит в Бога, зато верит в волшебную силу витамина С и, как большинство верующих, обращается к своему богу более истово, когда дела плохи. Вот и теперь она пьет до дна шипучее ярко-малиновое зелье, снова ложится в постель, опять сморкается, надевает маску для сна, прячется под одеяло и впадает в забытье.

Через час ее будит телефонный звонок.

— Винни? Это Чак, из Уилтшира. Как дела?

— Все в порядке.

— Вы, похоже, простыли?

— Если честно, да.

— Вот беда. Сильно простудились? Я во второй половине дня буду в Лондоне, хотел с вами поужинать.

— Даже не знаю. Я уже третий день лежу в постели. Чувствую себя скверно, выгляжу ужасно. — Винни без колебаний признается в этом Чаку. Не такой уж он важный человек в Лондоне и в ее жизни — пусть думает что хочет. — Посмотрим, как буду чувствовать себя к вечеру.

— Вот беда-то какая. Слушайте-ка, ложитесь в постель и укутайтесь потеплей, ладно?

— М-м-м… — Вот уже много лет никто не говорил Винни таких слов.

— Я позвоню, как только приеду, около половины восьмого. А там, если захотите, могу принести чего-нибудь перекусить.

— Спасибо за вашу заботу. — Винни представляет свой буфет и холодильник, где нет ничего, кроме трех литров супа. — Но это вовсе не обязательно. Квартира наверняка кишит микробами.

— Мне не страшно. Я ж такой здоровяк. — Чак хохочет.

— Ну… так и быть.

Винни вешает трубку и снова валится на кровать.

К восьми вечера, когда приходит Чак с пивом и ужином по-индийски, которого хватило бы по меньшей мере на четверых, Винни уже намного лучше. Чак в гостях у нее всего второй раз, и Винни вновь поражена, насколько не вписывается он в обстановку, каким кажется большим, неуклюжим, провинциальным.

Чак, естественно, ни о чем подобном не подозревает.

— Славная у вас квартирка, — замечает он, глядя в окно на лондонский палисадник, который в предзакатных лучах отливает всеми оттенками зеленого и золотого. — Славный вид. И цветы какие красивые! — Он кивает на кувшин с пышным букетом раскрытых желтых роз.

— Спасибо. — Винни неловко улыбается. Она-то знает, что розы не в магазине куплены, а срезаны вечером в соседних садах. Это мелкое воровство — первое за три месяца — случилось на другой день после того, как Винни узнала историю с Л. Д. Циммерном и грантом, и его, как и простуду, можно связать с этой неприятностью. — Давайте вашу сумку, — меняет тему Винни.

— Нет уж. Вы сидите себе, отдыхайте, я сам как-нибудь управлюсь.

Вопреки сомнениям Винни, управился Чак отлично, ужин разогрел и подал умело, проворно. Сейчас, когда Винни так плохо, его нехитрая забота ей приятна, а неспешная беседа почти успокаивает. Чак рассказал, что в Саут-Ли на этот раз съездил с пользой, и за разговорами уплел две трети ужина по-индийски и выпил почти все пиво.

— А знаете, я понял, что наука совсем не то что бизнес. В науке иной раз выходит лучше, если не пытаешься на чем-то одном сосредоточиться. Начинаешь искать одно, а случайно находишь совсем другое, тоже важное.

— Озарение, — уточняет Винни.

— Что?

Винни объясняет.

— Ага, и я о том же. Просто не знал, что для этого слово есть. — Теперь знает, но пользы от этого, похоже, немного. — В общем, рылся я в тамошней библиотеке…

— Гм. — Винни воображает себе Чака большой коровой — нет, быком, который роется в книгах сельской библиотеки, пожевывая страницы то тут, то там.

— Ну так вот, у них в метрических книгах записано, кто родился, женился, был крещен, похоронен. На кладбище многие из имен узнаешь на камнях, и за каждым именем живой человек. Рождались они, росли, учились, играли в игры. Взрослели, пахали, доили коров, косили сено, ужинали и пили пиво в «Петухе и курице», влюблялись, женились, заводили детей, болели, выздоравливали, жили, умирали. В это время Талса была всего-навсего клочком земли, где бегали бизоны да, может, охотилась кучка индейцев. А все те люди жили в Саут-Ли и в Англии много сотен лет, еще с доисторических времен, а теперь их никто не помнит. Вымерли, как бизоны. В голове не укладывается.

— Да… — Винни тоже видятся поколения призраков, Англия навевает ей точно такие же мысли. Ей чудится, что каждый клочок земли, каждая улица, каждый дом здесь населены привидениями.

— И стал я думать о моем предке, за которого мне было так стыдно. Кое-что нашел о нем, не так уж много. Он записан в метрической книге Саут-Ли. Родился в 1731-м, умер в 1801-м, было ему семьдесят лет. «Чарльз Мампсон, по прозванию Старый Мампсон». Что-то вроде почетного титула. Для нас семьдесят — это не так уж много, но в те времена мало кто до таких лет доживал. Доктора ничего тогда не знали — да и сейчас, по правде говоря, толку от них не больше.

— Верно, — кивает Винни.

— Прожить на свете семь десятков лет в те времена было большое дело, тем более для простого человека. — Чак отхлебывает пива. — Должно быть, крепкий мужик был.

— Видимо, так, — соглашается Винни. Судя по могучему сложению его потомка, похоже на правду.

— В общем, вот что я думаю… Когда Старому Мампсону было столько, сколько мне сейчас, на ферме он уже не работал — никто его больше не брал. Жена его умерла много лет назад, а двое сыновей уехали — может, даже в Америку. Нигде не записано, что они женились или умерли в Уилтшире. Ну а кроме фермерской работы, Старый Мампсон, должно быть, мало что умел. Но по миру не пошел, а стал отшельником. По-хорошему, я гордиться им должен, а не стыдиться его, так ведь?

— Пожалуй, — отвечает Винни. В душе она сомневается, но не хочет разубеждать Чака.

— А тот самый оксфордский профессор, о котором я вам рассказывал, — ну, тот, что командует раскопками, Майк Джилсон его зовут, — так вот, Майк мне и говорит: «Знаете, если Старый Мампсон не умел читать и писать, это еще не значит, что он был глупый. Может, он просто нигде не учился. В те времена многие деревенские жители были неграмотные». Может, он и вправду был местным мудрецом, вот его и наняли. Может, к нему со всей округи приходили за советом.

— Вполне, — снова соглашается Винни, в глубине души сожалея, что сама не додумалась этим утешить Чака еще несколько недель назад.

— Знания-то не только из книг берутся, верно я говорю?

— Возможно, вы и правы. — По мнению Винни, знаний, которые нельзя получить из книг, на самом деле вовсе не так много, как принято считать.

— В общем, я и о Майке хотел вам рассказать. Я говорил уже, я много бываю на раскопках, фотографии для него делаю. А еще у него есть снимки района, сделанные с воздуха, государственные. На них можно много увидеть полезного, если знаешь, что искать, — и подземные воды, и русла рек, и развалины, и границы, и дороги. Всякую всячину, которую он сперва и не заметил. Если кое-что смыслишь в геологии, это здорово помогает. Ну и вот, пару дней назад Майк мне говорит: «Почему бы тебе не остаться здесь на лето вместе с нашей группой?» Денег, правда, он мне платить не может, потому как я не гражданин Великобритании, зато он снимает на лето большой дом недалеко от раскопок, а в одном из флигелей пустует отличная меблированная квартирка. Майк сказал, что я могу в ней поселиться задаром, а обедать вместе с ними в большом доме, когда захочу.