Читать книгу - "Форсирование романа-реки - Дубравка Угрешич"

Министр лежал на диване, тупо глядя в телевизор. Он себя плохо чувствовал.

– Котик, чеснок положить? – послышался из кухни голос Ванды.

– Положи, – откликнулся Министр. Устал он, вот в чем дело. Пора проситься на пенсию. Прямо завтра. Переехать к Ванде. Ванда – это единственное существо, которому он небезразличен. Если бы он встретил ее раньше, то жил бы гораздо счастливее. Может, она родила бы ему каких-нибудь приличных детей. А его собственная жена – это просто чума. Сначала он, дурак, приписывал ее холодность девичьей стыдливости. Она влекла его к себе, как утомленного человека влечет чистая, прохладная, хорошо выглаженная простыня. На самом же деле жена в душе была полицейским. Ее строгий глаз следил за каждым его движением. При этом на лице ее навсегда застыла гримаса, с которой человек обычно убирает вонючие носки. Сначала жена стремилась его перевоспитать, потом отступилась и дальше двинулась сама: юридический факультет, аспирантура, кандидатская, докторская. Однако от него, вонючего носка, не отказывалась. Она была умнее, чем он, образованнее, но тем не менее присосалась к нему как пиявка. Это было самым странным. В ней было что-то, что он замечал и в Прше, та же самая упорная прилипчивость. Да, этот Прша уже много лет как присосался к нему. Собственно, все дело было в Пршином отце, которого он в сорок восьмом по ошибке послал на Голый остров.[23]Ну так что же?! Такое было время. Кровавое. И он никогда ни о чем не жалел. Тем не менее в семьдесят первом[24]Министр вытащил Пршу из дерьма, в котором тот увяз по собственной глупости. И с тех пор Прша его не отпускал. Точно так же, как и жена. Хотя на самом деле он им не нужен. Никому он не нужен. Кроме Ванды. И раз пришла его старость, то встретит он ее с Вандой. Только с ней. Так, как это делают лососи у Кусто, он видел по телевизору. С Вандой, лососихой, в теплом пресноводном иле они будут спариваться долго, до полного распада, прижавшись друг к другу всем телом, от жабер до хвоста, как магнитом притягивая друг друга своими полуразложившимися телами, они опустятся на дно и будут гнить долго, вместе, так, что перемешаются их кости, так, что они проникнут друг в друга, кости между костями, как две расчески, и они погрузятся в равнодушную темноту ила, а над ними будут сверкать миллиарды глупых мальков, которые с нетерпением ждут превращения… в рыбок, в рыб, в кости, в ил.

– Котик, ты к рыбе хочешь вареную или жареную картошку?

– Вареную! – отозвался Министр.

По телевизору коротко сообщили о завершении литературной встречи. Сразу после этого Министр увидел на экране собственную фотографию десятилетней давности! «Сегодня в Загребе скоропостижно скончался… – и Министр громко и ясно услышал свое имя и фамилию… – крупный общественно-политический деятель в области культуры…» Ничего себе! Что это значит?! Что все это значит?! «…Родился…» Министр услышал дату своего рождения… «После войны занимал различные…» Саботаж! Что за дурацкая шутка?! Кто это устроил?! «…общественно-политические должности…» Министр почувствовал резкую боль в груди… «Смерть застала его на посту…» Какая подлость! Телефон! Скорее, телефон! Ванда! – хотел крикнуть Министр, но не смог. Боль змеей вползла в его руку, и у Министра перехватило дыхание. Он почувствовал панический страх и снова крикнул: «Ванда!», однако вместо крика послышался лишь хрип. Ванда, с картофелиной в одной руке и ножом в другой, вошла в комнату и остановилась, не понимая, что происходит. Последнее, что мелькнуло в обезумевшем мозгу Министра, были почему-то слова глупой песенки: «…и грозный индеец из лука стреляет, скачу я один по прериям…», всплывшие неизвестно почему и неизвестно откуда, а потом Министра поглотил мрак.

Министр лежал на диване с красным лицом, закатившимися глазами, держась руками за мошонку.

– Кооотик! – взвыла Ванда.

Врачи «скорой помощи» были изумлены, увидев рядом с типичной картиной для своей практики (лежащий на диване человека, сраженный инфарктом) нечто совершенно нетипичное: сотрясаемую бурными рыданиями женщину в шубе, зимней шапке и теплых перчатках, которая сидела на полу рядом с диваном.