Читать книгу - "Ночные рассказы - Питер Хег"

На протяжении всего прошлого столетия в Дании постепенно развивалась особая форма любви, называемая состраданием. Сначала сострадание возникло среди имущих классов, но затем распространилось и на всё остальное население, и чаще всего сердца обливались кровью из-за беззащитных детей. На рубеже веков граждане Дании воспринимали своих детей исключительно в печальном свете, как будто бы в лучах нескончаемого захода солнца, и, пытаясь разобраться в этом болезненном сочувствии, они обратились к истории и религии, словно призывая: взгляните, а ведь становление нашей нации представляет собой историю необыкновенной родительской любви.

Все пришли к выводу, что незащищённость детей была признана на самом деле всего лишь сто лет назад, и в Дании скорее, чем в любом другом месте, именно раннее девятнадцатое столетие со своей неизменно робкой, но никогда не дремлющей заботой начало защищать детей и младенцев, и впервые в науке и искусстве попыталось найти выражение той мысли, что всякий ребёнок несёт в себе частичку Рая. Именно на небосводе романтизма Спаситель в полной мере раскрыл себя, представ в роли небесной матери, из ран которой струится не кровь, а цельное молоко, и, откликнувшись на зов «Пустите детей приходить ко Мне!»,[32]датские прихожане встали и зарыдали: «Это же о нас!» Художники золотого века первыми ухватили божественную суть детскости, они изображали матерей, всматривающихся в своих новорождённых одновременно с радостным волнением и так, как будто они ищут нечто, ими самими безвозвратно утраченное.

Из сострадания рождается стремление защитить, и в этом XIX век стал эпохой грандиозных частных проектов. Устраивались сборы пожертвований в пользу детей и вдов после Наполеоновских войн и после войны 1864 года, строились школы и сиротские приюты, и в предвечерний час добропорядочные гражданки собирались, чтобы перед окнами больших гостиных трудиться не покладая рук над вышиваньем, предназначенным для крещения детей миссионерами в Судане. Мысли этих женщин об Африке были смутными и тревожными, но они чувствовали, что каждым аккуратным крестиком в вышивке притягивают далёких темнокожих детишек ещё ближе к свету цивилизации и к своим собственным бьющимся сердцам. И, опуская на колени шитьё, они вспоминали о датском сказочнике Хансе Кристиане Андерсене и о тех строчках, в которых он преодолел своё собственное трагическое детство, написав:

Ты, мои родной язык, ты — голос матери,

благословенно достигаешь сердца моего.

Вместе с постепенным ростом благосостояния в начале XX столетия дух альтруизма захватил все слои населения, он стал всеобъемлющим, всегда ясно различимым тоном в самосознании страны, и тон этот в концентрированном виде отразился в памятниках, приютах и детских больницах, в законах о недопустимости пренебрежения родительскими обязанностями, в эпитафиях дружившим с детьми художникам и учёным, и никогда не подвергалось сомнению, что всё это является частью всестороннего материального и духовного обогащения нации.

Было в Дании место, откуда в первую очередь звучали многочисленные, надолго оставившие в истории след призывы, побуждающие к улучшению положения детей, и местом этим был город Ваден, у одноимённого фьорда на восточном побережье Ютландии. Из этого богатого провинциального города вся остальная Дания в течение ста лет черпала свои идеалы родительской любви. Именно граждане Вадена внесли на рассмотрение в фолькетинге и ландстинге[33]великие законопроекты, в результате принятия которых начиная с середины прошлого века была ограничена возможность жестокого обращения с детьми и использование детской рабочей силы. И те же самые граждане позднее в министерствах и комитетах с неотступным упорством следили за проведением принятого законодательства в жизнь. Именно из соборных школ Вадена в своё время вышли некоторые из пионеров медицины, великие врачи, посвятившие всю свою жизнь — в борьбе против плохого питания, недоедания и страшных инфекционных болезней — будущему тех, кому предстоит расти. Многие из этих врачей вернулись в город своего детства, и в начале XX столетия, когда в Вадене был построен туберкулёзный санаторий — первый детский санаторий такого типа, — в городе уже существовала больница и система здравоохранения, известная по всей Европе.

Знаменитый автор псалмов и педагог Николай Северин Грундтвиг[34]в молодости недолгое время служил священником в Вадене, и хотя он не был в полном смысле этого слова сыном Вадена, всё же несколько лет пребывания в городе наложили отпечаток на всю его жизнь. Именно здесь он впервые поднялся над подавляющим его угнетённым состоянием и для самого себя сформулировал истину — на которой позднее построил самый важный труд своей жизни — что для взрослого человека нет иного пути к самому себе, как через ребёнка. И хотя эта афористичная мудрость, как и большая часть того, что великий поэт говорил с кафедры, была несколько туманной — как свет правды, едва проступающий сквозь плотную пелену слов, — жители города тем не менее почувствовали, как они сами, подобно оратору, наполняются животворящим теплом, и всем сердцем приняли священника. Когда у въезда в санаторий был воздвигнут камень в память о тех врачах из сынов города, которые отдали свою жизнь во время страшных эпидемий холеры в середине прошлого века, то для эпитафии на камне были выбраны три строчки как раз из стихотворения Грундтвига, где он сформулировал сделанное им наблюдение о том, что именно сострадание является самой характерной чертой датской нации.