Читать книгу - "Ветряные мельницы надежды - Кэтрин Райан Хайд"

* * *

Последнюю из своих обезболивающих таблеток Мария проглотила в Огайо. Кажется, они назывались «викодин».

— Маловато тебе дали, — сказал я.

— Должно было хватить на неделю, а хватило только на шесть дней.

— Но у тебя же четыре ребра сломано! И еще легкое… Почему больше не выписали?

— Выписали. Но я не успела взять.

— Вон что.

И как же теперь быть? Вызвать ей врача на следующей станции? Позвонить в аптеку, где остался ее рецепт, и попросить, чтобы оттуда сообщили в какую-нибудь аптеку на нашем пути? Ну да, а если мы ни разу не остановимся возле аптеки? О-о нет! Нельзя этого делать. Мы же решили не оставлять ни единого следа для Карла.

Оставалось одно:

— Давай я на следующей остановке сбегаю в аптеку и куплю «тайленол» или что там дают без рецепта? «Адвил»?

— «Адвил» — лучше, чем ничего, — согласилась Мария.

На следующей остановке не вышло. Рядом со станцией не было ничего, кроме киосков с напитками и всякой съестной всячиной.

К тому времени, когда автобус затормозил на следующей станции, Мария уже умирала от боли. Она не жаловалась, но я видел, до чего ей больно. По лицу видел. И вдобавок она не взяла Натали к себе на колени — та все время крутилась и толкалась головой прямо в больные ребра. Натали пришлось сидеть между нами, и это ее совсем не обрадовало. Она сопела-сопела, а потом разревелась всерьез, и весь автобус кидал на нас злобные взгляды.

Зато в этот раз станция оказалась прямо на главной улице городка. Какого именно городка — понятия не имею. Я даже не скажу, какой мы штат проезжали. Главное — через пару домов я увидел рынок.

Я промчался мимо открытого итальянского ресторанчика и эконом-магазина и купил на рынке в аптеке большую упаковку — в 120 таблеток — «адвила» на деньги Делайлы, которые я спрятал поглубже в карман джинсов, вместе с запиской про храброго воина.

Бегом возвращаясь назад, я затормозил у магазинчика, перед витриной с манекеном в длинном зеленом пальто с меховым воротником. Интересно, отстегивается или нет? — мелькнула мысль. Что-то меховое манекен держал и в руках. Белый с коричневым мех с длинным ворсом. Странная штуковина для июня.

Я влетел в магазин:

— А что это за штука у манекена в руках?

— Муфта, — ответила продавщица.

— Э-э… Простите, что?

— Муфта. Чтобы женщина могла спрятать руки от холода. Никогда не видел?

— Нет.

— Их сейчас почти никто не носит.

Она вышла из-за прилавка, сдернула меховую штуку с рук манекена. Краем глаза я следил за автобусом: не закрылись ли двери? Не хватало еще, чтобы автобус уехал без меня.

Продавщица протянула мне муфту.

— Кролик, — объяснила она.

— Ух ты! Какая мягкая. — Я приложил мех к щеке — и, знаете, вдруг понял страсть Натали ко всяким мягким штучкам.

— Правда, здесь есть брак. Вот, видишь? Кусочек у шва оторван.

— Сколько стоит?

— Учитывая брак… шесть долларов.

— Годится.

Я отсчитал семь — с налогом — и, не дожидаясь сдачи, сломя голову полетел к автобусу. Мог и не торопиться. Половина пассажиров еще не вернулась.

Натали я услышал уже в дверях, но она не плакала в голос, а всего лишь скулила. Может, потому, что меня не было рядом?

Я глянул на Марию — и испугался: страдание буквально читалось на ее лице. От боли? Или от нытья девочки? От всего вместе, скорее всего.

— Вот, это тебе. — Я протянул ей «адвил». — А это тебе, — сказал я Натали, показав муфту.

Глаза Натали стали еще больше — хотя мне казалось, что больше не бывает. Она выхватила муфту у меня из рук и прижалась к ней щекой. Потерлась носом. И затихла. Впервые за много часов. Я протиснулся мимо них к сиденью у открытого окна и заглянул в глаза Марии.

— Ты умница, Тони! Где ты это взял?

— Во-он в том магазинчике, видишь? Это муфта. У манекена в руках была.

— Здорово!

— И совсем недорого.

— Натали, скажи Тони «спасибо».

Молчание.

— Натали! Поблагодари Тони за подарок. Тебе понравилось, правда? Скажи «спасибо».

Молчание.

— Все нормально, — прошептал я. — Не нужно ее заставлять. Ей нравится, и я рад.

Блаженная тишина и мерный ход автобуса убаюкивали, и, хотя было еще совсем светло, мы не стали противиться сну.

* * *

Я проснулся среди ночи от нытья Натали. Такого настойчивого, вроде девочка что-то хотела сказать.

Я включил крохотную лампочку над своим сиденьем. Мария спала.

А муфта исчезла. Должно быть, Натали выронила во сне. Я нигде не видел вожделенного кусочка меха, но, на мое счастье, нащупал его ногой. Вот только промежуток между сиденьями не позволял нагнуться и достать.

Сосед спереди сонно пробурчал:

— Боже, только не это. Опять!

Я развернул муфту ногой, подцепил носком ботинка, приподнял ногу, левой рукой ухватил меховую вещицу. И вернул Натали. Девочка тут же прижалась к ней щекой, погладила и сунула большой палец в рот. Я выключил свет.

Измученная Мария даже не проснулась.

Через минуту-другую я услышал мягкий «чмок»: Натали вытащила палец изо рта.

— Пасибо, Тони, — сказала она.

— Не за что.

Уснуть я больше не смог и, глядя в окно на размытый темнотой пейзаж, думал о Делайле. Вот бы она очутилась здесь! Тогда я смог бы задать ей два вопроса.

Сначала я спросил бы:

Неужели любовь — всегда такая сложная штука?

А потом:

Вы уверены?