Читать книгу - "Манька-принцесса (сборник) - Мария Садловска"

Когда сказала Денису, что ждет ребенка, втайне ожидала большой букет синих ирисов. Это была ее давнишняя мечта: подержать в руках охапку именно этих цветов. Потому как для Светки более красивого цветка, чем ирис, не существует! Денис об этом знал (много раз ему говорила).

В магазине рядом со стандартными красными гвоздиками в большом ведре стояли синие ирисы. Цветки были крупными, на концах лепестков сверкали капельки воды. Очарованная Лялина глядела на красоту, затем, не отрывая глаз от цветов, достала из сумки свой кошелек и попросила:

– Мне семь ирисов, пожалуйста. Только хорошо упакуйте, чтобы не замерзли.

По дороге Света зашла в кондитерский отдел и купила фруктовый торт. Предусмотрительно достала из сумочки бумажку с домашним адресом Петровича, почитав, обрадовалась – тот жил совсем недалеко.

Никуда не сворачивая, Лялина живо припустила в конец улицы – там находился нужный ей дом. Решила быстрее выполнить поручение и использовать оставшиеся полдня на поиски квартиры. У нее был целый список телефонов, может, сегодня повезет. Не хотят квартирные хозяева связываться с маленькими детьми. Поспешая, Светка подвернула ногу, слава богу, незначительно. Зато обратила внимание на скользкую дорогу – надо поосторожнее. Только успела подумать, как одна нога почему-то поехала на пятке вперед. Лялина машинально прижала одной рукой к груди ирисы, а вторую с тортом, как щит, выставила перед собой. Затем пару раз качнулась взад-вперед, все еще сопротивляясь падению, но увы… Ее отяжелевшая фигура не удержалась на ногах, и Лялина со всего маху шмякнулась задом на мерзлый тротуар. Она не завалилась на бок – сидела прямо, в одной руке был торт, а другой она бережно прижимала к груди цветы. И вдруг, как вспышка, перед глазами возникло сморщенное от плача личико младенца… Ежика. От страха Светка зажмурилась и, прислушиваясь к себе, стала медленно подниматься. Кажется, все было цело, по крайней мере ничего не болело. Ее видение исчезло.

За неимением свободной руки Лялина прижала к выпирающемуся животу торт, мол, все в порядке, волноваться нечего. Потом, поставив торт на чистый снежок, отряхнула одежду и, уже осторожничая, продолжила путь.

Лялина долго не представляла всей глубины своего положения. Боялась она в эту самую глубину заглядывать. Иногда ей казалось, что все происходит не с ней, и только когда младенец в последнее время начал стучаться ножками в живот, она окончательно уразумела: это ее ребенок. Но что удивительно, вместо чувства безысходности Светка обрела уверенность в себе: она не одна! Оказывается, это такое восхитительное чувство – быть не одной! Лялина даже впервые почувствовала некую защищенность от всех и вся и, поглаживая живот, шептала:

– Ничего, Ежик, прорвемся! Мы же вдвоем!

Обходя замерзшие лужи, Светлана бодро шагала к дому Петровича успокоенная: ее падение, слава богу, обошлось благополучно.

* * *

В свой день рождения Петрович, как правило, был дома. Иногда только к вечеру вспоминал об этой дате, когда просматривал почту. Сегодня к почтовым ящикам он спустился с утра. Недавно подписался на местную газету. Подписка была бесплатной, и ему не терпелось узнать, о чем там за бесплатно можно написать. Вместе с газетой вынул почтовую карточку, напомнившую о сегодняшнем дне – десятое октября. Исписанная мелким чертежным почерком, она была от бывшего однокурсника и коллеги Аркадия. Вот уж молодец, никогда не забывает поздравить Романа! Открытку Петрович отложил в сторонку – почитает за чаем. Вынимая почту, Роман пошарил рукой по пустому ящику, надеясь обнаружить еще одно поздравление от соседки Семеновны, его бывшей одноклассницы. Она поздравляла его ежегодно. Стопка одинаковых открыток с букетом ромашек на лицевой стороне хранилась у него в столе. Видимо, у Катерины Семеновны был большой запас этих самых почтовых карточек с ромашками. Текст поздравления в последние годы был более чем кратким: «Ув. Р. П., с днем рождения!», и даже подписи не было. Но Петрович и без подписи угадывал Катькины открытки, несколько поблекшие от времени.

Второй открытки в ящике не оказалось, и Роман Петрович неожиданно для себя, уже зайдя в квартиру, огорчился, но в это время позвонили в дверь.

Удивленный, он хотел было проигнорировать звонок (вдруг соседка)… Но вспомнил, что Катька последнее время его, кроме как открыткой, не тревожила, и открыл дверь. Перед ним стояла Лялина. На какое-то время Петрович оторопел, потом спохватился и суетливо, то ли здороваясь, то ли приглашая зайти, зачастил:

– Проходите, Светлана Андреевна! Здравствуйте! Признаться, не ожидал, поэтому у меня не убрано. Но все равно… – хотел сказать «приятно», но в это время щелкнул дверной замок соседки Семеновны, и он, стремительно шагнув в сторону, сказал:

– Проходите, пожалуйста!

После чего ловко захлопнул за Лялиной дверь.

Светка намеревалась здесь же, в коридоре, вручить все имениннику и побыстрее уйти. Кажется, по одному адресу ей пообещали подумать насчет сдачи квартиры для матери с ребенком. Лялина очень на это надеялась. Задержала конверт с деньгами для Петровича. Он был в сумочке, висевшей на плече Светки, а руки ее были заняты.

Все еще пребывающий в изумлении именинник машинально взял из рук Светки торт, протянул было руку за бумажным свертком, но Лялина сама стала его разворачивать. На свет появился букет синих ирисов. Все это время Петрович что-то говорил, но, увидев цветы, прервался на полуслове, как будто застыл не в состоянии отвести от них взгляд. Светка, довольная, что донесла букет в сохранности, протянула его Петровичу со словами:

– С днем рождения вас, Роман Петрович! Все наши вас поздравляют. Вот и торт передали…

Петрович, не глядя, положил торт на стул, двумя руками взял цветы и по-женски прикоснулся к ним щекой. Потом застеснялся и объяснил:

– Точно такие цветы у моей бабушки росли под окном, в палисаднике. Помнится, их называли петушками. С тех пор я подобных нигде не встречал… И вот вы, Светлана Андреевна, сегодня мне их принесли… Как будто в детство меня вернули… Сейчас поставлю их быстрее в воду, чтобы не завяли. А вы проходите, пожалуйста.

Разговаривая, он пошел с букетом на кухню, а Лялина, подумав, взяла торт и направилась вслед за ним.

Тяжелую, старого образца вазу Петрович поставил на середину журнального столика. Стебли ирисов, увеличенные толстым стеклом, зеленели в воде, придавая всему букету фантастическую сказочность. Светка поставила торт на стол рядом с букетом и, почувствовав усталость, не дожидаясь приглашения, грузно опустилась на стул. Петрович суетливо бросил на ходу:

– Вы отдыхайте, Светлана Андреевна, а я поставлю чайник на огонь.

И уже с кухни предупредительно спросил:

– Вы что будете пить, чай или кофе?

Ответа не последовало. Петрович зажигал газ, гремел чайником и, управившись с делами, вышел в комнату. Лялина сидела на стуле, согнувшись пополам, голову опустив на колени, прикрыв ее сверху двумя руками. Она покачивалась взад-вперед, сдерживая стон за стиснутыми зубами. От неожиданности Роман Петрович застыл на месте, растерянно хлопая глазами. Опомнившись, подошел к Светлане, наклонился, пытаясь заглянуть в ее лицо. Но в это время Лялина вскочила со стула, повела безумными глазами по комнате и с жутким воем, припадая на обе ноги, поплелась к дивану. Петрович, с полными ужаса глазами, метнулся на кухню, что-то уронил, хлопнул дверцей шкафа, в конце концов вышел, держа в одной руке чашку с водой, в другой – пакетик с какими-то таблетками. Скрючившаяся Лялина, похожая на бесформенную кучу, протяжно завывала. Петрович протянул к ней воду и лекарство, издавая при этом непонятные звуки, потому как слова не получались – во рту пересохло. Он догадался хлебнуть из чашки воды и выговорил: