Читать книгу - "Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка - Том Вулф"

Да уж, молоко возили! Хотя все верно — это и впрямь был бизнес. А по сути — даже часть региональной индустрии, широко распространенной по всем склонам Аппалачей. Однако Великая депрессия здесь совсем ни при чем. Весь этот бизнес начался задолго до нее. Шотландцы с ирландцами обустроились на холмах от Пенсильвании до Алабамы, и они с большим размахом гнали виски с таких давних времен, что никто уж и не припомнит. Поначалу это был просто вопрос экономики. По сравнению с плодородными долинами, на этой холмистой земле посевы всходили на редкость скверно, а если даже человеку и удавалось вырастить тут зерновые, стоимость транспортировки урожая на рынки по ту сторону холмов оказывалась такой высокой, что вся работа попросту не окупалась. Куда прибыльнее было перегнать зерновые в виски и продать уже этот товар. Трения на этой почве с федеральным правительством у местных жителей начались почти в тот самый момент, когда образовалась Республика. В 1791 году Александр Гамильтон установил акцизный налог на виски почти одновременно с ратификацией Конституции. И в 1794 году в горах Западной Пенсильвании разразился «виски-бунт». Вышеупомянутый налог чертовски взбесил фермеров. Тогда федеральные войска числом в пятнадцать тысяч солдат маршем отправились сюда и подавили бунт. Однако почти с самого начала проблема с налогом на виски сделалась символом чего-то гораздо большего. Между восточными и западными районами почти каждого приморского штата издавна существовала вражда. Частично эта вражда была политической. Восточные районы оказывались склонны контролировать законодательные органы, экономику и суды, тогда как западные районы вечно чувствовали себя обманутыми и обделенными. Частично эта вражда была культурной. Жизнь в западных районах оказывалась куда тяжелее. Нормы религии, своды законов и сам образ жизни отличались там особой суровостью. Жизнь же в восточных столицах, казалось, отдавала ароматом Европы и декаданса. В 1786 году на Беркширских холмах Западного Массачусетса разразился бунт Шея — это была попытка сбросить с себя ярмо Бостона, казавшееся ничем не лучше ярма Георга III. До сего дня жители Западного Массачусетса, кто в шутку, кто всерьез, заявляют, что все бы они с удовольствием отделились от «Бостона». А что касается виски, то горцы как раньше гнали, так и сейчас продолжают его гнать. Целые районы Аппалачей стали поясом виски — точно так же, как районы Джорджии, Алабамы и Миссисипи являлись хлопковым поясом. И представители обеих сторон всегда предельно ясно понимали, почему федеральное правительство этому противодействует. Все объясняется очень просто. Дело всегда было исключительно в налоге. Теперь к цене спиртного прибавляется шестидесятипроцентный налог. Но разумеется, сегодня, когда все просто с ума посходили от уважения к науке и здравоохранению, федералам гораздо легче убедить народ в том, что они страдают от бутлегерского виски, потому что этот напиток опасен, ядовит, он убивает и слепит людей. Статистика в таких случаях обычно бывает ложной.

Истинная правда, впрочем, состоит и в том, что бутлегерство испокон веку было нелегальным. И данный факт всегда оказывал на пояс виски особое побочное воздействие. Люди на западе и так уже были достаточно изолированы — как географически, горами, так и демографически, за счет сильных клановых уз, ибо все они были одного и того же происхождения, шотландско-ирландского. А занятие самогоноварением способствовало еще большей их изоляции. Им всегда приходилось осторожно вести себя со всеми, кто к ним приходил. До сего дня существует множество низин, где, если ты туда заедешь и спросишь какого-нибудь старого доброго чувака о ком-нибудь, он непременно скажет тебе, что никогда в жизни об этом малом не слыхал. А затем, в следующую же минуту, когда ты назовешься и объяснишь, зачем тебе нужно того малого видеть, если старый добрый чувак тебе поверит, он совершенно внезапно скажет: «A-а, так вот о ком ты, значит, толкуешь. А я-то сперва не расслышал…» В связи со всей этой изоляцией горцы начали приобретать определенные характеристики, которые сегодняшние скрытные цивилизации обычно связывают с племенами. У этого народа существует сильное чувство семьи, клана и чести. Из-за расхождений по вопросам чести люди здесь запросто могут начать резать и стрелять друг в друга. А физическая отвага! В этом плане они почти как средневековые турки.

Семьдесят восемь участников корейской войны получили высшую награду США, Почетную медаль Конгресса. Тридцать два человека из этих семидесяти восьми — жители Юга, и практически все они происходят из маленьких городков в Аппалачах или где-то неподалеку. В городскую зону Нью-Йорка, где проживает куда больше народа, чем во всех этих городках, вместе взятых, ушло всего три Почетные медали Конгресса. Причем один из этих трех медалистов только-только переехал в Нью-Йорк из аппалачского региона Западной Виргинии. Трое из награжденных родились в пределах пятидесяти миль от боковой веранды каркасного дома Джуниора Джонсона.

Детройт обнаружил эти кладези отваги, почти как некий природный ресурс, в лице Джуниора Джонсона и еще примерно двадцати гонщиков. Во всем этом деле сквозит какая-то исключительная ирония. Детройт ныне вовлечен в невероятно сложный бизнес-предложение Иллюзии Скорости простому обывателю, заставляя свои машины носиться по гоночному треку со скоростью сто семьдесят пять миль в час. И делает он это путем обнаружения и усаживания за руль представителей породы горцев, что являют собой живые рудименты, обладающие той степенью физической отваги, которой в других районах страны еще в начале двадцатого века было днем с огнем не сыскать. Разумеется, очень немногие гонщики на серийных автомобилях когда-либо имели что-то общее с «виски-бизнесом». Подавляющее их большинство вело тихую жизнь вдали от трассы. Однако именно тот сильный народ, в среде которого развивался «виски-бизнес», произвел на свет людей, более всех прочих способных водить серийные автомобили. Существует, впрочем, и несколько исключений. Самым знаменитым из них является Фредди Лоренцен, родом из Элмхерста, что в штате Иллинойс. Однако в общем и целом именно южный деревенский кодекс чести и отваги дал этому виду спорта самых отчаянных и рисковых гонщиков.

Машины и храбрость! Все тридцатые годы операторы горных винокурен гнали виски и перевозили его на автомобилях с форсированными моторами. Однако именно во время войны этот бизнес буквально расцвел повсюду — от округа Уилкс и до Шарлотт, Хай-Пойнта, Гринсборо, Уинстон-Сейлема, Солсбери и всяких таких мест. Один ночной прогон автомобиля повсюду неизменно приносил доход от пятисот до тысячи долларов. У людей вдруг оказывались деньги. Одна машина могла перевезти от двадцати двух до двадцати пяти упаковок виски. Каждая упаковка вмещала в себя содержимое двенадцати полугаллонных фруктовых банок, так что груз мог составлять сто тридцать два галлона и больше. Когда ситуация на рынке была благоприятная, спиртное в городе продавали оптовому торговцу примерно по десять долларов за галлон. Из этих десяти водителю доставалось два доллара — итого целых триста баксов за одну ночь.

Обычная организация производства самогона была такова: старшие создавали винокурню, надзирали за соблюдением соответствующей технологии и всем процессом перегонки, а также заботились о сбыте готовой продукции. Молодые люди проделывали всю тяжелую работу, перетаскивая медь и все прочее тяжелое добро в леса, непосредственно строя винокурню, обеспечивая доставку топлива и перевозку товара. Именно по такому варианту Джуниор и его старшие братья, Эл Пи и Фред, работали со своим отцом, Робертом Гленном Джонсоном-старшим.