Читать книгу - "Дама в палаццо. Умбрийская сказка - Марлена де Блази"

И вот мы сказали себе, что теперь, пребывая среди стука молотков, цементной пыли, сицилийцев, неаполитанцев и красного вина, рядом с шантажистом, мы сумеем понемногу поверить в то, что уже начинали считать мифом. Так мы и сделали.

В первые дни мы пригласили Барлоццо засвидетельствовать сдвиг, и не прошло и часа, как тот расхаживал по помещению, перешагнув через Бренцу, как через кипу досок, с царственным пренебрежением сверкнув продолговатыми серебристыми глазами на geometra, заверещавшего было, что посторонние на рабочую площадку не допускаются. Барлоццо развлек рабочих рассказом о собственном, «уже не таком запущенном» доме и с неподдельным удовольствием продегустировал с ними приготовленную к завтраку пластиковую бутылку вина.

Я чувствовала, что в тот день получила благословение Князя — пусть без святой воды и молитв, зато от всей простой доброты его старого львиного сердца. И его благословение помогло нам снова поверить в миф.

Вскоре визит нанесли и Миранда с Тильдой. Думаю, их появление в номере 34 и выход из него были должным образом отмечены нашими соседями. А когда по лестнице поднялся Эдгардо в сопровождении мажордома из Моравии, Бренца прогнулся в поспешном судорожном поклоне.

— Buongiorno, marchese. Che piacere — какое удовольствие, — просипел он.

В тот день Бренца первый раз спросил, что мы думаем о ходе работ.

Все пренебрежительные клише, изображающие итальянских рабочих сгрудившимися за картами посреди рабочей площадки, были опровергнуты командой, работавшей в номере 34. Они трудились как титаны. Прихлебывали вино, пели, перекликаясь из конца в конец помещения на двух несхожих диалектах одного языка. Они работали с семи утра до семи вечера, прерываясь на положенный обед, после которого валились вздремнуть там, где находили свободные участки пола. Один их подручных Бренцы непременно приносил бутылку ледяной минеральной воды — которую большей частью выливали на головы или на рубашки, экономя место в животе для вина — а из пекарни внизу доставлялся огромный поднос горячей пиццы с ломтиками картошки и розмарином или мешок панини с мортаделлой. К пяти часам два бармена приносили подносы с выпечкой и тринадцать чашек эспрессо, по-царски угощая рабочих, а в семь часов они, как мальчишки после уроков, сбегали по лестнице навстречу относительной вечерней свободе. Бренца хорошо заботился о своих людях.

Мы узнали, что он и платит им прилично, и что в кампанских и сицилийских деревнях, где он набирал рабочих, шанс получить работу на севере, у Бренцы, считался чистым золотом. Нам рассказали, что Бренца берет не каждого: он беседует с кандидатами, задает трудные вопросы, предлагает каждому двухнедельный испытательный срок на голодном пайке и только потом, если претендент соответствует всем его требованиям, дает человеку работу.

— Разве ему не проще было бы нанимать местных рабочих? Из Умбрии или Тосканы? — спросила я.

— А мы лучше знаем дело. Мы — мастера. И мы голодны. Многие из нас были безработными, или без работы сидели наши отцы. Мы знаем, каково это, — ответил за всю команду один и потер свой живот.

— Двенадцать часов в день шесть дней в неделю? На такие условия никто теперь не соглашается, — добавил второй.

— Кроме нас, — дружно подхватили остальные.

В их признании не было смущения, а скорее благоговейное сознание своей удачи.

Однажды утром, пока Фернандо еще не встал, я решила удивить бригаду завтраком и явилась в бальный зал без десяти семь с завернутыми в фольгу подносами теплых рогаликов, тортом со сладкой рикоттой и миндальными пирожными от Скарпони. Меня встретила женщина. Она, маленькая и пухлая, спускалась по еще не оконченной, но действующей лестнице из ванной, зажав в зубах резинку и деловито собирая волосы в узел на затылке. На ней были джинсы и очень простой белый хлопчатобумажный лифчик.

— Buongiorno, signora. Mi scusi mа… Добрый день, синьора, простите, но…

— Buongiorno, sono Chou-Chou, — отозвалась я, как будто мне и полагалась представиться первой.

— Carmine! — вскрикнула она. — Я приехала к Кармине.

«Кто вы и что делаете в моем доме?» вертелось у меня на языке, но она все равно метнулась обратно в ванную и захлопнула за собой дверь. Я собиралась заговорить сквозь дверь, но меня остановил один из рабочих, вбежавший в гостиную со стороны кухни.

— Ah, signora, buongiorno.

Он принял у меня подносы, как у разносчицы, и принялся деловито соображать, куда бы их приткнуть. Я поняла, что он решил вести себя как ни в чем не бывало. Я еще не запомнила всю бригаду по именам.

— Кармине… — решилась я. — Тебя ведь зовут Кармине, да?

— Si, si, signora, е lei, — заговорил он и указал на дверь ванной, — е mia moglie. Eleanora, voglio presentarti la signora de Blasi. Да, да, синьора, это моя жена. Элеонора, познакомься с синьорой де Блази, — слишком громко закончил он.

Элеанора затаилась. Кармине повторил, что хочет нас познакомить. Ни звука в ответ. Кармине постучал в дверь внушительной ладонью и сказал что-то на неаполитанском диалекте. Этого я не поняла, но подозреваю, что он приказал выходить, или он выломает дверь. Я предположила, что Элеанора не хочет показываться без рубашки, стянула через голову свой джемпер, оправила шелковую кофточку, которая прикрывала меня не многим больше, чем лифчик — Элеанору, подошла к двери ванной и сказала:

— Eleanora, ti passo uno maglia. Элеонора, возьми мой джемпер.

Она приоткрыла дверь, взяла одежду и через несколько секунд показалась — раскрасневшаяся и заплаканная. Она обняла меня, и я подумала, как легко женщина становится соучастницей преступления.

Мы снова представились друг другу, и она стала рассказывать, что вчера приехала поездом Салерно-Рим, а потом из Рима в Орвието, что соскучилась по мужу и решила сделать ему сюрприз, что не могла дождаться его приезда — он приезжал домой раз в два месяца на субботу.

Я уже знала, что рабочие живут в бывшем монастырском здании (я видела в том еще одно проявление гения Бренцы), где несколько братьев-мирян содержали гостиницу. Элеанора объяснила, что ее проводил к дверям Кармине один из братьев, встретивших ее за конторкой портье — да и то прежде заставил предъявить паспорт, подтверждающий брак. Был двенадцатый час, и Кармине вместе с тремя соседями по комнате уже спали.

— Синьора, — подхватил Кармине, — я не мог провести жену в ту комнату. Надеюсь, вы это понимаете. И у меня не было денег снять номер в отеле. Я знал, что на задней двери здесь замок — одна видимость, поэтому взобрался по водосточной трубе от ресторана внизу, перепрыгнул с нее на террасу и открыл дверь. Мы спали в комнатке за кухней. Элеанора уже собиралась уходить, когда…

— Понимаю. Все же вы вторглись в чужие владения. Это дурно. Мне придется рассказать об этом мужу. И сообщить Бренце. Недопустимо, чтобы рабочие использовали наш дом вместо гостиницы.

— Вы же знаете, что, если расскажете Бренце, я останусь без работы.