Читать книгу - "Покидая мир - Дуглас Кеннеди"

— Вы отдаете себе отчет, в каком выигрыше окажется университет, если мы в эту субботу выиграем чемпионат Национальной ассоциации студенческого спорта? Кен Маламут… слыхали о нем?

— Большая шишка в крупном хедж-фонде.

— Ах да, я чуть не забыл, что вы соприкасались с этой сферой бизнеса… Правда, очень кратко.

— Я решила вернуться к преподаванию и занятию наукой.

— Ну конечно, разумеется… — Он позволил себе еле заметную нотку иронии. — Потому-то и покинули «Фридом Мьючуал» так поспешно.

Я предпочла промолчать.

— Мы так обрадовались, когда вы заняли место Деборы Холдер: все решили, что вы для нас настоящая находка. Но первая же неделя прошла так бурно…

— Послушайте меня, сэр. — Я перебила Стивенса на полуслове. — Единственная причина, по которой моя первая рабочая неделя была так полна событиями, — это ваш драгоценный звездный хоккеист. Я отказываюсь играть роль козла отпущения из-за этого наглого…

Стивенс поднял руку жестом дорожного полицейского, предлагающего водителю остановить машину:

— Если хотите знать мое личное мнение, я тоже считаю Джозефа Майклса одиозным куском дерьма, к тому же непомерно самоуверенным. Вообразите, я целиком и полностью согласен с вами, и не сомневаюсь, что все было так, как говорите вы. А уж вызывающе непочтительный тон его извинения… Но дело в том, профессор, что я могу сколько угодно с вами соглашаться и сочувствовать вам, но по сути своей я менеджер, администратор, а не ученый. Я поставлен на это место управлять третьеразрядным университетом, который борется за то, чтобы перейти во второй эшелон. Моя задача — улучшить его финансовое положение, повысить репутацию, привлечь спонсоров. К настоящему моменту мне удалось за счет спонсорских пожертвований увеличить бюджет университета на двадцать семь миллионов долларов, и это за каких-то девятнадцать месяцев. И тут у меня в поле зрения появляется Кен Маламут — один из крупнейших воротил Уолл-стрита, выпускник университета Новой Англии и фанат хоккейной команды своей альма-матер. И он сулит мне — нам — уникальное пожертвование в десять миллионов долларов (для парня, который стоит почти миллиард долларов, это сущая ерунда!). И это не журавль в небе, а реальные десять миллионов, если только мы заполучим кубок в эту субботу.

— Следовательно, если я оставлю имя Майклса в рапорте куратору, то обкраду университет на десять миллионов долларов?

— Ну, я не стал бы рубить сплеча…

— Нет уж, скажите, как есть.

— Хорошо, скажу откровенно, без туфты: так оно и есть.

Я опустила голову. Сесть удобно на узком сиденье никак не удавалось, по-видимому, так было сделано специально, чтобы сидящий ощущал скованность перед боссом, развалившимся в большом кресле за огромным письменным столом. Возможно, именно потому, что я догадалась об этом «инструменте воздействия», а еще потому, что Тед Стивенс был одним из тех елейновкрадчивых типов, которых я ненавижу больше всего, я посмотрела на него в упор и отчеканила:

— Я не стану отзывать рапорт.

Он дернулся, но тут же постарался взять себя в руки:

— Это не мудрое решение, профессор.

— Возможно. — Я была непреклонна. — Но это единственное решение, за которое я не перестану себя уважать.

— Я хочу, чтобы вы как следует подумали о…

Я встала:

— Приятно было познакомиться, сэр.

— Воображаете, что вы умнее всех — интеллектуальная, справедливая и все такое. Еще вы думаете, что вам обеспечена победа, так как история с Лорри Квастофф прикроет вас и спасет от увольнения из университета… Может, так оно и есть… но только ненадолго. И поверьте, я не настолько туп, чтобы увольнять вас сейчас. Но ваш контракт с университетом на четыре года… у нас есть возможность по его завершении предложить вам бессрочный контракт. Но знайте: если из-за вашего упрямства мы лишимся десяти миллионов, обещаю, бессрочного контракта не будет. Я сам за этим прослежу.

— Не сомневаюсь, — бросила я, направляясь к выходу.

— Профессор… Джейн… одумайтесь, ну зачем вы создаете проблемы себе же?

Мне хотелось ответить: «Ненавижу, когда мне хамят и угрожают», чтобы он понял — я имею в виду не только Майклса, но и его самого. Но я сдержалась. Любые объяснения прозвучали бы как попытка оправдаться, а я в тот день решила, что не стану оправдываться, хотя и понимала, во что мне это выльется.

Поэтому, перед тем как покинуть кабинет, я только пожала плечами и вежливо повторила:

— Было очень приятно познакомиться с вами, сэр.

Рапорт по Джозефу Майклсу не был отозван, и парня отстранили от занятий до конца семестра. Спустя два дня, войдя в аудиторию и осмотрев сидящих студентов, я заметила Лорри Квастофф. Она смотрела в сторону, стараясь не встречаться со мною взглядом. Позднее, перед семинаром по американскому натурализму, я приготовилась к демонстрации неприязни со стороны дружков Майклса. Однако, как и остальные студенты, они поспешно расселись по местам, стоило мне появиться в дверях, и вели себя безукоризненно до конца часового занятия. Заслужила ли я их уважение своей позицией? Или то, что я пошла против общего мнения, создало мне репутацию крутой? Трудно сказать, зато вечером того же дня, наведавшись в кабинет профессора Сандерса, я услышала от него, что Стивенс наверняка постарается привести в исполнение угрозу и не продлит со мной контракт.

— Может, в вашей ситуации это не так уж и плохо, Джейн. По крайней мере, теперь точно известно, что вы здесь не навсегда.

— Но вы все равно считаете, что я совершила непоправимую ошибку.

— Вы решили быть принципиальной, не пошли на уступки, и это восхищает меня. Но вы должны ясно понимать, что здесь никто не станет носить вас за это на руках. Всегда и в любой ситуации ищут козла отпущения. И когда университет проиграет в Большой игре, в этой роли окажетесь вы.

Случилось так, что Большая игра пошла по неожиданному для всех сценарию. В субботу я зашла в Интернет в одиннадцать вечера, ожидая услышать о триумфальной победе Массачусетса. Но на бостонском новостном портале в разделе спортивных новостей была размещена короткая заметка о «неожиданном убийственном голе», принесшем университету Новой Англии первую победу в чемпионате НАСС по хоккею: «Гол был забит Питом O’Мара [этот дружок Майклса также посещал мои семинары] на третьей игровой минуте второго периода овер-тайма».

Играя без своего звездного форварда Джозефа Майклса, по непонятным причинам временно отчисленного из университета Новой Англии менее чем за сорок восемь часов до начала Большой игры, команда УНА проигрывала со счетом 1:0, но сумела сравнять счет за девяносто секунд до окончания основного времени игры. И вот, совершенно неожиданно, во втором дополнительном периоде…

Стало быть, благополучные развязки все-таки случаются, и все же, когда в понедельник в университете я наскочила на Теда Стивенса и пожелала ему доброго утра, он лишь сдержанно улыбнулся. Улыбка была весьма выразительной, она словно говорила: «Тебе не жить».