Читать книгу - "Жизнь способ употребления - Жорж Перек"

Лифт, как всегда, не работает. Он вообще-то никогда не работал хорошо. Уже через несколько недель после установки, в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое июля 1925 года, лифт вышел из строя на семь часов. В нем оказались заперты четыре человека, что послужило поводом для страховой компании не платить за ремонт, так как лифт был рассчитан максимум на трех пассажиров или двести килограммов. Четырьмя жертвами оказались мадам Альбен, которую тогда звали Флора Шампини, Рэймон Альбен, ее жених, который тогда служил в армии, мсье Жером, в то время еще молодой преподаватель истории, и Серж Вален. Они ездили на Монмартр смотреть фейерверк и возвращались пешком через Пигаль, Клиши и Батиньоль, по пути заходя в питейные заведения пропустить по бокальчику белого сухого и охлажденного розового. И вот около четырех часов утра они, будучи изрядно навеселе, застряли в лифте между пятым и шестым этажами. Когда первый испуг прошел, они принялись звать консьержку: в то время это была еще не мадам Клаво, а пожилая испанка, жившая здесь с момента заселения дома; ее звали мадам Паукита, и она действительно соответствовала своему имени, так как была маленькой, сухонькой, скрюченной и чернявой. Итак, консьержка наконец явилась — в оранжевом пеньюаре с зелеными разводами и каком-то трикотажном чулке, нахлобученном на голову вместо ночного чепца, — приказала им замолчать и посоветовала в ближайшие часы на помощь не рассчитывать.

Оставшись одни в сероватом сумраке, четыре молодых человека, — в то время все они были молоды, — произвели инвентаризацию своих сокровищ. У Флоры Шампини на дне сумочки нашлись остатки жареных орешков, которые они поделили и съели, о чем вскоре пожалели, так как это лишь усилило жажду. У Валена была зажигалка, а у мсье Жерома — сигареты; они несколько раз покурили, но явно предпочли бы что-нибудь выпить. Рэймон Альбен предложил заполнить время партией в белот и вынул из кармана засаленную колоду, но тут же обнаружил, что в ней не хватает трефового валета. Тогда решили утерянную карту заменить прямоугольной бумажкой такого же размера и по всем правилам нарисовать на ней валета в зеркальном отражении, то есть «валетом», и трефу (♣), а также написать большую букву «V» и даже имя валета. «Бальтар», — сказал Вален. «Нет! Огиер», — сказал мсье Жером. «Нет! Ланселот», — сказал Рэймон Альбен. Они немного поспорили вполголоса и в итоге решили, что имя валета указывать совсем необязательно. Затем принялись искать бумагу. Мсье Жером предложил свою визитную карточку, но она не подошла по размерам. Более удачной находкой оказался обрывок конверта от письма, которое Вален накануне вечером получил от Бартлбута и в котором тот извещал, что в связи с национальным французским праздником у него не будет возможности прийти на следующий ежедневный урок по рисованию, хотя об отмене Бартлбут уже сообщил ему на словах в конце последнего занятия (видимо, в этом проявилась особенность его характера, а может, просто ему представилась возможность использовать недавно заказанную писчую бумагу, великолепную почти бронзового цвета «облачную» велень со своей личной монограммой в стиле модерн внутри ромбовидной рамки). После того, как маникюрными ножницами Флоры Шампини удалось более-менее ровно вырезать фрагмент нужного размера, Вален, — у которого при себе, естественно, был карандаш, — несколькими штрихами набросал портрет вполне презентабельного трефового валета, отчего три его спутника даже восторженно присвистнули, оценив совершенство копии (Рэймон Альбен), быстроту исполнения (мсье Жером) и красоту изображенного персонажа (мадмуазель Флора Шампини).