Читать книгу - "Симптом страха - Антон Евтушенко"

Очевидно, кандидат боялся не вандалов, а дельцов, корысти ради не желавших делиться находками. Прусачок, кстати, был не одинок в стремлении объявить священную войну чернокопам. Подобные статьи мелькали едва ли не в каждом номере, и тон всегда их был примерно одинаков. Будь Нэнси на месте чёрных копателей, она бы и сама ушла в глубокое подполье. Бережёного, как говорится…

— Они выглядят, как обычные туристы, — продолжала Ленка. — Вернее, не совсем обычные, а будто глубоко религиозные. И ведут себя так же.

— Это как же?

— Примерно так же, как наша новая знакомая из магазина, — хмыкнул Глеб. — Всё то же враньё про миссию, про путешествие к Святой земле, имеющее особое значение для укрепления веры. Для них любая земля святая, если можно чем-то поживиться.

— Да, Бигл, их быстро раскусил, — ликовала Ленка.

— Что? — Нэнси была поражена услышанным. — Я смотрю, ты всех без разбора записываешь в мерзавцы. Неужели по себе меряешь?

— Слушай, ты же не была там — их не видела, — говорил он, филигранно объезжая ямы. — Двое парней в одной палатке с Библией, конечно, смотрятся убедительно и очень по-христиански, особенно в комплекте с лопатой, ножовкой и топором.

— Странное умозаключение! Ты думаешь, истинному христианину религия запрещает пользоваться перечисленными инструментами? Или ты думаешь в путешествие лопату и топор берут с исключительно неблаговидными целями?

— Когда мы только подходили к храму, — неодобрительно, как от зубной боли поморщился Глеб, — я слышал короткий свист. Думаю, один из них стоял на шухере и, заметив нас, дал сигнал второму. Когда подошли ближе, к палатке, они уже поджидали нас на брёвнышке. У одного в руках евангелие с заложенным вместо закладки пальцем. Ну, вроде, только что читал усиленно. Как увидел нас, разулыбался во все свои тридцать два клыка, будто увидел схождение благодатного огня, а другой сразу давай ездить по ушам заготовленною речью. Ну, про путь паломника, значит. А сзади них, вижу, брезентуха, а под ней черенок лопаты виднеется и полотно ножовки. И топорик в брёвнышке торчит. Лезвие блестит как зеркало: видно, что пользуются им вовсе не от случая к случаю. И главное: ногти у обоих набиты чернозёмом, а на каждом фаланге — по окостенелому мозолю. Я такие мозоли видел только у могильщиков, что по сорок-пятьдесят часов в неделю свежие ямы копают для покойников.

— Где ты видел руки могильщиков? — ужаснулась Ленка.

— Доводилось однажды, — отмахнулся Глеб. — Бьюсь об заклад, что у этих двоих под палаткой коп. Говорю тебе, Нэн, то чем они занимаются — вовсе не промысел божий. И кстати, наша знакомая знает про них. Она меня спутала с ними, и сама проговорилась, что «ребята» из Питера. Они приехали ещё вчера. Что можно делать целые сутки у руин взорванного фрицами храма, если только не искать немецкую мусорку.

Нэнси вздрогнула, когда Глеб упомянул про храм. Она вспомнила свой сон.

— Он был взорван?

— Вне всяких сомнений. Я, конечно, не уверен, что это немцы. Могли и наши. Одно точно: здесь была немецкая блокада. И если здесь стояли войска вермахта, то значит, копателям есть чем поживиться.

— Как это понимать: «мусорка»? — спросила Ленка.

— Так и понимать: немецкая а-ля пухта³³, — весело сказал Глеб. — Фрицы — чистоплотная нация. Собирали мусор в одно место и закапывали. Туда могло попасть что угодно: бутылки из-под шнапса, губные гармошки, портсигары, гильзы, книги.

Аннушка снова зацепилась слухом за крайнее слово.

— Почему «книги»? Зачем — «книги»?

— Это я к примеру, — пожал плечами Глеб. — У них же тоже была пропаганда, своя промывка мозгов в виде идеологических книжечек о расовой теории и арийском мифе. Их раздавали солдатам вместе с сухпаем и боеприпасами. Но нацистских взглядов придерживались далеко не все мобилизованные немцы. Многие от агиток избавлялись, пускали на растопку или просто выбрасывали.

— Откуда ты всё это знаешь? — с удивлением спросила Аннушка.

— Из мемуаров немецких солдат, — ответил он без выражения, без интонаций, таким голосом, словно диктовал текст скучного письма. — Вообще, взгляд со стороны всегда интереснее. Один Вольфдитрих³⁴ чего стоит!

Нэнси деликатно промолчала. Она не знала такого автора.

Тем временем автомобиль тихой сапой выбрался на просеку. Вспомнив знакомую дорогу, «марк» заторопился проглотить оставшиеся метры до асфальтированной трассы, но неожиданно затяготился паузой, сбавляя скорость.

— Что случилось? — заволновалась Ленка.

— Товарищ марк-штурман, ты чего молчишь? — осведомился хмуро Глеб, совсем останавливая автомобиль и оглядываясь вокруг.

— А что? — совсем забеспокоилась она.

— Зачем мы снова прёмся тем же лядом через Задние Черницы?

— Старые Черницы, — напомнила Нэнси. — Кажется так.

— Не, не, это оговорочка по Фрейду, — гневно цокнул Глеб. — Именно, что Задние!

— Так ты за рулём, тебе и решать! — бескомпромиссно заявила Нэнси.

— Да, мы не ищем лёгких путей! — Он чертыхнулся и, выкрутив руль вправо, начал сдавать назад, тут же угодил в мертвую хватку хмелевых лиан. Они не пропускали машину, и Глеб был вынужден крутануть баранку сильно влево и сдать вперёд, но точно такая же стена из длинных зелёных жгутов преградила путь. Пришлось всё-таки проехать несколько сот метров вперёд, чтобы найти более удобное для разворота место. Глеб обнаружил подъеденные тлёй побеги, насильно склонённые к земле, и вытоптанную чьими-то сильными ногами площадку, идеальную, по сути, для обходного манёвра. Он свернул в «карман» и подфарники автомобиля светляками отразились в хромированном бампере припаркованной легковушки. Широкое стекло и рельефный капот с «фордовой» эмблемой в очерченном овале были обтянуты маскировочной сеткой, что делало машину совершенно неприметной с дороги и надёжно скрытой от посторонних глаз.

Глеб отёр ладонями шершавые, нетщательно ободранные бритвой щёки, ощупал карманы и вытащил спичку, переломил её и принялся задумчиво ковырять в зубах.

— Ты чего? — глазами спросила Ленка, тревожно переводя взгляд на Глеба.

— А любопытно, да? — Он щёлкнул замком двери и выбрался наружу. Рывком стянул сетку, сложил ладони тоннелем и заглянул внутрь салона.

— Чего он делает? — спросила Нэнси у Ленки.

— В душе не чаю, — призналась та и вслед за Глебом полезла из машины.

— Вот вы даёте!

Погружённая в свои мысли, Нэнси предпочла остаться внутри.