Читать книгу - "Планета шампуня - Дуглас Коупленд"

Вы когда-нибудь изучали свою родословную? Искали когда-нибудь встречи с неведомой родней только потому, что в вас течет одна кровь? Звонили незнакомому человеку, свалившись на него как снег на голову? Стучались в его дверь — потому что знали, что там, за дверью, некто с такими же, как у вас, хромосомами?

Возможно, вы ответите да, и даже, может быть, вы были тогда приятно удивлены. А может, и пожалели о своей затее. Может, до вас дошло, что некоторым лучше оставаться просто именем и датой на пожелтелом блокнотном листке в глубине выдвижного кухонного ящика — на листке, где в одном углу рукой вашей сестры наспех записан номер телефона ее нового ухажера (МЮРРЕЙ — БОГ: 684-1975), а в другом рассеянно кем-то начатая и незаконченная игра в «балду» (Х_3_РД_Л_КХ_Д).

Может, взглянув на этих незнакомцев, вы мысленно сказали себе: «Вы не я» — и ошиблись. Они — вы, а вы — они. Один лес.

Мой биологический отец, Нил, живет в обшитой кедровыми рейками «хоббичьей норе» с фиолетовой отделкой, посреди секвойевого леса. На соломенной крыше над лампой-пузырем из плексигласа, над давно вышедшими из строя солнечными батареями бодро реет полосатый тряпичный флюгер-колдун»; крытый фургон выпуска сороковых годов небесно-голубого цвета, разрисованный белыми облаками, стоит перед домом в окружении люпинов, маргариток из Шасты, шотландского ракитника и калифорнийских золотистых маков. Нам со Стефани пришлось дважды отпирать ворота и трижды пренебречь грозным предостережением НЕ ВХОДИТЬ, пока мы добрались до самого дома, ориентируясь по очень приблизительному плану, который Джасмин набросала по памяти несколько лет назад и к которому клейкой лентой были прикреплены ключи от двух ворот. Ну прямо поиск сокровищ.

Сегодня, по случаю визита к родственникам, я надел рубашку с галстуком. Я не видел Нила без малого десять лет, и мне хочется выглядеть взрослым. Я надеюсь, что это свидание во многом раскроет мне глаза на то, почему я такой, какой есть, и когда я вижу перед собой его дом, у меня слабеют колени.

Отпрыски Нила, с десяток ребятишек, все белобрысые, с бледно-голубыми волчьими глазами, хлещут друг друга завитушками секвойевой коры. У двух девочек в руках по кукле Барби с нарисованным на лбу третьим глазом. Такую картину мы со Стефани застаем, когда подъезжаем на Комфортмобиле, завидев который дети разом умолкают, а потом вдруг падают на землю, как во время учебной атомной тревоги в пятидесятые.

— Господи!

— Sacre bleu![30]

Ребятня подымает ор и вой, по-пластунски отползая к стене дома. На крыльцо выбегают две женщины в белых балахонах, и каждая впопыхах вытирает о фартук руки. Одна с криком кидается в дом, и тогда вниз по ступенькам сбегает Нил, с белой, как у Саваофа, бородой, в одном комбинезоне на лямках и ковбойских сапогах, на ходу целясь из 12-зарядного дробовика. Мы со Стефани, начав было уже приближаться к дому, замираем на месте, оцепенев от ужаса.

— Чего надо? — рявкает он.

— Нил?

— Дальше что?

— Я Тайлер.

Нил сводит брови, дергает головой вверх, а потом говорит:

— Не знаю никакого Тайлера. Тайлер… А, Тайлер… Тайлер? — Он опускает ружье, свистит отбой. Тяжело сходит вниз по ступенькам и подходит обнять меня — его белоснежная борода цепляется за мои пропитанные гелем волосы, как за застежку-«липучку». Минута страха в прошлом.

— А это…— говорит он, поворачиваясь к Стефани, — ээ-хм… Дейзи. — Он делает шаг, чтобы обнять и ее тоже, и Стефани инстинктивно отшатывается.

— Нет, Нил. Это Стефани. Мы дружим. Дейзи в Ланкастере.

Нил все равно ее обнимает.