Читать книгу - "Переломленная судьба - Дун Си"

Из-за этих двух роз Сяовэнь даже подложила себе за ужином добавки. Поев, она опрыскала бутоны водой. Ван Чанчи уже давно не наблюдал ее такой счастливой. Ее настроение передалось и ему. В то же время Ван Чанчи задумался: что именно обрадовало Сяовэнь? Ведь она обрадовалась не розам как таковым, а тому, что они обошлись ему даром. С тех пор каждый вечер, возвращаясь домой, он непременно приносил с собой какую-нибудь вещицу, будь то пустая картонная коробка, упаковочная лента, полбутылки клейстера, строительный мастерок, несколько картонок или облезлая ракетка для пинг-понга… Всякий раз эти подобранные либо по случаю доставшиеся Ван Чанчи предметы пробуждали у Сяовэнь аппетит и вызывали бурный восторг. И чтобы доставлять ей такое нехитрое удовольствие, Ван Чанчи постепенно расширял свое поле зрения. Он обшаривал взглядом каждый угол, что встречался ему по пути, на стройке он внимательно просматривал весь мусор, иногда у него даже рождалась мысль что-нибудь украсть, но она тут же исчезала. Это было подобно сверкнувшему в ночном небе фейерверку, и хотя такие мысли носили мимолетный характер, они будоражили его мозг так, словно он и правда что-то украл.

Бывало, что подобрать ему было нечего, и тогда он тратился по мелочам, покупая то тапки, то амулет, то сахарницу, то тряпичную куклу, то игрушечную машинку, то копилку, то детский чепчик, то пинетки, то рожок для кормления… Во всяком случае с пустыми руками он больше не возвращался. При этом что бы он ни купил, будь то новая или старая вещь, он всегда говорил, что это он подобрал или что это ему подарили. Душевное состояние Сяовэнь становилось все лучше, она заметно набирала вес, а ее головокружение унесло на чьи-то другие головы.

Как-то вечером Ван Чанчи привел с собой одного человека. Его звали Лю Цзяньпин, он был напарником Ван Чанчи на стройплощадке в уездном городе. Через каких-то знакомых он перебрался на стройплощадку в провинциальный центр и случайно наткнулся на Ван Чанчи. Встретившись, они долго хлопали друг друга по спинам, после чего Ван Чанчи пригласил его к себе. Едва Сяовэнь услышала родной говор, как тотчас признала в нем брата. Она тут же приготовила сверх обычного еще два мясных блюда и вытащила целый ящик пива. Они ели, пили, а заодно разговаривали о том, о сем. За разговором у них зашла речь о клене, что рос на околице их деревни. Лю Цзяньпин сказал:

— Я сам из Дингуаньчана, это прямо у подножия горы, где ваша деревня. Обычно сто́ит нам поднять голову, как сразу видно то дерево из вашего ущелья. Оно и правда очень большое, его за десять с лишним ли^[18] видать. Однажды меня в пути застал дождь, и я спрятался под этим кленом, так у меня даже одежда не намокла.

— Неужели? — удивилась Сяовэнь.

Приятно взволнованный, Ван Чанчи не переставая потирал руки. Он потихоньку прикончил стакан пива, вытер рот и тоже стал вспоминать:

— Зимой, когда мы отправлялись в соседнюю деревню, где была начальная школа, каждый из учеников нес с со бой жаровню. Подойдя к тому дереву, мы бросали каждый в свою жаровню по охапке опавших листьев. Поскольку листья были влажными, а угольные брикеты не лучшего сорта, то листья, вместо того чтобы разгораться, начина ли дымить. Дым становился все чернее и гуще, и тогда все хватали свои жаровни и быстро бежали вперед, а дым длинным хвостом развевался за каждым из нас, словно мы были паровозами. Каждый раз, покидая дом, я непременно оборачивался, доходя до этого дерева, словно мне отдавал приказ кто-то сверху. И каждый раз, возвращаясь домой, едва я доходил до клена, как тут же переходил на бег — так мне не терпелось хотя бы на секунду раньше увидеть родителей. На самом деле дома меня не было по полгода, так что какая-то секунда тут ничего не решала, мой бег просто выражал мое настроение…

Пока Ван Чанчи делился своими воспоминаниями, глаза его увлажнились. А следом глаза увлажнились и у Сяовэнь.

— Куда это годится? — проговорил Лю Цзяньпин, и на его глаза тоже навернулись слезы.

И тут все трое заплакали — из-за обычного дерева.

Пустых бутылок у стола становилось все больше, и разговор мужчин набирал обороты. Слово за слово Ван Чанчи рассказал про свою травму на стройке. Выслушав его, Лю Цзяньпин вдруг задрал кверху левую руку. Только сейчас Ван Чанчи и Сяовэнь заметили, что у того не хватает на мизинце фаланги. Они выказали удивление, а Лю Цзяньпин в свою очередь рассказал, что палец он по неосторожности обрезал электропилой, когда помогал столярничать одному богачу. Сначала Лю Цзяньпин решил замять этот случай, но убедить себя у него не получалось: «С какой стати я вечно должен терпеть?» — подумал он и потребовал от хозяев компенсацию.

— Честно говоря, они оказались острословами еще по хлеще Лу Синя^[19], каждая их фраза убивала наповал, — продолжал Лю Цзяньпин. — Тогда я со злости встал у них на пороге как вкопанный и ни с места. Хозяйка испугалась и дала мне десять тысяч, но я от них не отстал. На следующий день хозяин добавил еще десять тысяч, а я снова не отстаю. Сегодня десятка, завтра десятка, навек бы остался с этим семейством. Но они тоже были не промах, иначе как бы заработали столько денег? На третий день они вызвали полицейского. Тот сказал, что если я сейчас же уберусь, он попросит их заплатить мне еще десять тысяч. Я про себя подумал, что тридцать тысяч за какую-то фалангу это очень даже здорово. Ведь вы же представляете, что в деревнях даже целая жизнь не стоит таких денег. К тому же мне нужно было как-то уважить полицейского.

— Тридцать тысяч? Черт побери! — подскочила на месте Сяовэнь. — Выходит, половина твоего мизинца стоит больше, чем член Чанчи?

— Вот поэтому, — продолжил Лю Цзяньпин, — вы должны отважиться и пойти прямо домой к своему боссу.

— Да он и так уже и лечение мое оплатил, и двадцать тысяч выплатил беспрекословно. Я уже поправился, захотел вернуться на работу и вернулся, что я буду на ровном месте попрошайничать?

— А то, что у тебя ничего не стои́т, это нормально? — вмешалась Сяовэнь.

— Если действительно не стои́т, то ты сильно разбогатеешь, — сказал Лю Цзяньпин. — Вы что же, газет не читаете? Недавно суд впервые выплатил компенсацию за моральный ущерб, так что в случае с твоей производственной травмой можно действовать по этому шаблону.

— А сколько выплачивают за моральный ущерб? — поинтересовалась Сяовэнь.

— Несколько десятков тысяч, — ответил Лю Цзяньпин.

— Так давай потребуем, — обратилась Сяовэнь к Ван Чанчи.

— Я с Хуан Куем и то не справился, где уж мне тягаться с большими начальниками?

Лю Цзяньпин с силой хлопнул Ван Чанчи по плечу и сказал:

— Если вы согласитесь, я возьму это дело на себя. Не буду скрывать, я этим занимаюсь специально.

— Специально выбиваешь выплаты для пострадавших? — уточнил Ван Чанчи.