Читать книгу - "Верка - Анатолий Изотов"

– Вам предлагается завтра пойти на митинг вместе с Анталом. Вблизи вас постоянно будут находиться наши люди, в случае провокации они вам помогут, но, надеемся, все обойдется без их вмешательства. Как стало известно по первым версткам завтрашних газет, ваша письменная и устная информация подтверждается. Мне поручено от имени руководства выразить вам благодарность за оперативную и четкую работу. Вы согласны пойти на митинг?

– Разумеется!

– Выйду с вами на связь после его окончания. Еще раз извините и до завтра!

– До свидания!

* * *

Утром Верка сказала Анталу, что в посольстве СССР уже разработаны мероприятия к отправке некоторых советских специалистов на Родину. Ее это пока не касается, но ей предлагают перебраться в торгпредство, под охрану военных. Антал вначале возмутился, потом задумался и сказал:

– А что, если я увезу тебя в Шиофок?

– Исключено! Я обязана подчиниться нашему руководству, иначе меня выдворят из Венгрии по другим причинам. Пока нет распоряжения о моем переселении, поэтому не стоит опережать события. Ты лучше возьми меня с собой на митинг. Такое, может, я больше никогда не увижу!

– Мне не хотелось бы подвергать тебя опасности, но, думаю, тебе действительно есть смысл посмотреть во все глаза на нашу контрреволюцию.

Ближе к обеду следующего дня Антал принес несколько газет, опубликовавших на первой полосе требования молодежи. Развернув перед Веркой газету «Сабад неп» и показав на статью редакции, комментирующей «Требования…», он начал рассуждать:

– Вера, это печатный орган Центрального Комитета Венгерской партии трудящихся, то есть ваша «Правда», и вот эта газета пишет о том, что «четырнадцать статей» как нельзя лучше соответствуют духу времени, которое требует очищения социализма от коросты прошлых ошибок, от культа личности, порожденного сталинизмом, от искаженных методов правления страной и тому подобное. От себя редакция добавляет, что назрел час незамедлительного свержения современного руководства Венгрии любыми методами, в том числе и насильственными, для чего молодежь необходимо вооружить… Здорово! Итак, мы видим: «Сабад неп» призывает к вооруженному восстанию молодежь и, по сути, благословляет ее на такой шаг! Думаю, что это не понравится министру внутренних дел. Я позвоню Габору Танцошу, секретарю кружка Петёфи, он должен все знать.

Антал разговаривал по телефону минут пятнадцать, после чего воскликнул:

– Мы пропустили важное сообщение: час назад Ласло Пирош запретил демонстрацию и митинг у памятника Бему!

– Значит, мы никуда не пойдем? – спросила Верка.

– По такому случаю я приглашаю тебя в лучший ресторан Будапешта! Правда, ситуация ломается каждую секунду, на всякий случай я оставил номер твоего телефона Габору, если что-то изменится, он сообщит.

– А я уже приготовила туфли на низком каблуке…

– Ничего, можно сменить и обувь, и костюм.

– Так что, празднуем победу над контрреволюцией?

– Нет, но я боялся этого митинга. Выходит, Владимир ошибся, уверяя, что Ласло Пирош никогда не даст приказ стрелять в демонстрантов. А по-другому их не остановить. Может, сегодня в Венгрии начнется гражданская война?!

Как бы в ответ на вопрос Антала резко зазвонил телефон.

– Я думаю, это звонят тебе из кружка Петёфи, – Верка подала ему трубку.

Антал слушал всего две минуты. Не отрывая аппарат от уха, он посмотрел на Верку (ей показалось, что лицо его резко изменилось) и произнес:

– Включи, пожалуйста, радио, сейчас будет выступать министр внутренних дел – митинг разрешен!

Верка включила громкоговоритель – послышался спокойный мужской голос, который звучал уверенно и по-деловому. Антал не делал синхронного перевода – настолько его внимание было сосредоточено на каждом слове министра, а когда тот закончил, сказал:

– Да, Ласло Пирош санкционировал проведение митинга. И еще забыл сказать: Габор Танцош уверяет, что Надь категорически отказался принимать в нем участие.

Верка бросила в сумочку пакетик с набором шоколадных конфет фабрики «Рот Фронт», подаренных ей накануне в торгпредстве, позвонила Сергею Владимировичу и сказала, что выходит на демонстрацию.

На проспекте Народной Республики они сначала влились в разрозненную колонну молодых людей и вместе с ней вскоре оказались в плотном строю демонстрантов. Люди стекались со всех сторон, объединялись в общий пестрый поток, который бурлил, словно могучая река, но медленно и величественно тек по кольцевому проспекту в направлении Западного вокзала. Многие студенты несли государственные флаги с круглыми пустыми отверстиями вместо герба, развернутые транспаранты и портреты, украшенные осенними цветами. На одном из них Верка узнала польского руководителя Владислава Гомулку и догадалась, что это усиливает интернациональное начало митинга. На другом портрете нетрудно было распознать Имре Надя, фотографии которого она видела не раз в газетах. Наверное, студенты несли образы и других вождей, но их лица ничего ей не говорили, а задавать лишние вопросы Анталу ей не хотелось. Все же ее не устраивало созерцать неопознанные тексты на транспарантах, поэтому она полушепотом обратилась к своему возлюбленному:

– Антал, переведи, пожалуйста, что написано на самом большом бело-красно-зеленом полотнище!

Он тихо ответил:

– Сам транспарант символизирует венгерский и польский флаги. Видишь, слева наш стяг примыкает к польскому? Текст на нем гласит: «Венгры и поляки едины в борьбе за свободу!» Рядом трепещутся на ветру полотна с цитатами из требований к нашему правительству – тех, что были сегодня опубликованы в газетах, по-моему, организаторы шествия выстроили их в строгом порядке. Вот на том лозунге с перечеркнутой пятиконечной звездой написано: «Долой советских оккупантов, да здравствует нейтральная Венгрия!», а рядом: «Надь – да, Хегедюш – нет!» А вот «шедевр» географического открытия: «Земля круглая: мы насрали на Запад, а говно приплыло к нам с Востока!»

Между тем колонна миновала Западный вокзал, пересекла проспект Ваци и полилась в направлении Дуная. Здесь демонстрантам пришлось потесниться и минут пятнадцать постоять, так как к ним присоединился организованный поток справа, его по какой-то команде пропустили вперед. Сделав с десяток шагов, снова остановились, теперь пропуская такую же колонну слева. Метров через сто остановились опять, потому что начался «попутный» митинг – он длился не более получаса, но вызвал бурю эмоций, особенно когда взобравшийся на импровизированную сцену усатый молодой человек призывал венгров и поляков объединить свои усилия в вооруженной борьбе против СССР. Колонна тронулась, и вскоре перед Веркой стали проплывать уже знакомые кварталы. Во многих домах были открыты окна, и с них свешивались флаги, плакаты, лозунги. В проемах окон и на балконах виднелись многочисленные фигуры людей, они махали руками, флажками, платками и букетами цветов, что-то кричали, чему-то радовались. Откуда-то доносилась торжественная, похожая на марш музыка, которая отражалась от стен, врывалась в колонну, и демонстранты невольно подстраивали под нее шаг. Верка ощущала себя как на праздничной первомайской демонстрации, поддавшись общему состоянию эйфории, забыв, кто она и зачем здесь. Локоть ее был плотно прижат к руке Антала, они шагали в ногу с бесчисленными шеренгами возбужденных людей, души их трепетали в каком-то первобытном ритме, глаза горели, а сердца, словно мощные насосы, перекачивали горячую кровь, наполнявшую бурной энергией крепкие тела.