Читать книгу - "Левиафан - Пол Остер"

— Вы дали мне уже около тридцати тысяч, — сказала Лилиан. — С каждым днем сумма растет, и вместе с ней растет мой страх. Я не знаю, как долго вы собираетесь заниматься благотворительностью, но и этих денег более чем достаточно. Мне кажется, мы должны остановиться, пока не поздно.

— Мы не можем остановиться, — возразил Сакс. — Это только начало.

— Боюсь, я этого не выдержу.

— Выдержите, Лилиан. Такого сильного человека я еще не встречал. Выдержите, если не будете постоянно себя изводить по этому поводу.

— Я не сильный человек и не добрый человек. Когда вы меня узнаете поближе, вы еще пожалеете, что переступили порог моего дома.

— Эти деньги связаны исключительно со справедливостью, которая должна быть одна для всех, добрых и недобрых.

И тут она заплакала, не отворачивая лица и не смахивая слез, как будто их и не было. Это был отважный плач, Лилиан одновременно обнажала боль и отказывалась признавать себя побежденной, что вызывало у него безусловное уважение. Пока она не замечала этих слез, они ее не унижали.

Говорила по большей части Лилиан, как бы нанизывая на длинный шампур бесконечный ряд сожалений и самооговоров, перемежаемых колечками дыма. Хотя Сакс с трудом поспевал за странной логикой, он Лилиан не перебивал из опасения, что одно неверное слово или не вовремя заданный вопрос могут выбить ее из заданного ритма. Она несла что-то про некоего Фрэнка, потом перескочила на Терри, а затем стала рассказывать про последние годы своего брака. Так она вышла на тему полицейского расследования (после обнаружения тела Димаджио ее допрашивали), но, оборвав себя на полуслове, заговорила о том, что хотела уехать из Калифорнии и начать все заново. Уже, можно сказать, собралась, когда он, Сакс, свалился как снег на голову и поломал все ее планы. Она окончательно запуталась: куда бежать и откуда? Он ждал продолжения, но тут Лилиан ни с того ни с сего начала хвалиться, как она в одиночку тянет семью. Она работала профессиональной массажисткой и попутно снималась для каталогов крупных магазинов, что позволяло им сводить концы с концами. Эту тему она бросила так же неожиданно, как начала, словно посчитав ее неважной, и опять полились слезы.

— Все образуется, — утешал ее Сакс, — вот увидите. Худшее — позади, только вы этого пока не осознали.

Видимо, это было то, что она хотела услышать, потому что разговор закончился на мажорной ноте. Ни к чему конкретно они не пришли, просто Лилиан успокоилась, ее тронули слова ободрения. Перед тем как уйти наверх, она приобняла его в знак благодарности, и ему пришлось сдержаться, чтобы не ответить излишне пылким ответным объятием. И все же то было ни с чем не сравнимое мгновение, краткий миг настоящей близости. Ощущая под халатом голое тело, он целомудренно поцеловал ее в щечку и при этом подумал: «Начинается новый период наших отношений. Все, что случилось до этой минуты, вычеркнуто и забыто».

Утром Лилиан, как всегда, уехала из дому, пока Сакс отводил девочку в детский сад. Зато на кухонном столе его ждала короткая записка, дававшая пищу самым смелым, самым несбыточным надеждам. «Спасибо за эту ночь. XXX». Вместо имени она поставила значки поцелуев, и этот вроде бы пустяк согрел его душу. Даже если это произошло без задней мысли, чисто рефлекторно, как люди часто подписываются, все равно здесь просматривался скрытый намек. Тот же секс-код — три X — был замечен им этой ночью на спичечной обложке в ее руках, и одно предположение, что она сделала это сознательно, с целью вызвать у него такую ассоциацию, подействовало на Сакса возбуждающе.

После этой записки он сделал то, чего делать не следовало. Он понимал, что это ошибка, что он потерял голову, но остановиться уже не мог. Покончив с утренними обязанностями, он нашел в телефонном справочнике адрес массажного салона (Шаттак-авеню, в северной части Беркли), где работала Лилиан, и поехал туда, не удосужившись заранее позвонить и записаться на прием. Он хотел сделать ей сюрприз, непринужденно так, по-приятельски, зайти и переброситься с ней несколькими словами. Если в этот момент у нее не будет клиента, он попросит сделать ему массаж. Вполне законный предлог понежиться под ее пальцами. А пока длится приятная процедура, он может успокаивать себя мыслью, что помогает ей зарабатывать на жизнь. Он уже заготовил фразу: «Никогда не отдавал себя в руки профессионала и вот решил попробовать, что это такое». Он без труда нашел нужную вывеску, но, когда он спросил Лилиан Стерн, хозяйка салона обдала его холодом.

— Лилиан Стерн ушла отсюда еще весной, и с тех пор я ее не видела.

Вот уж чего он не ожидал. Сакс вышел на улицу с ощущением, что его предали. Она соврала ему на голубом глазу. В тот вечер Лилиан домой не приехала, и слава богу, — встретившись с ней лицом к лицу, он не испытал бы ничего, кроме неловкости. Да и что он мог ей сказать? Признайся Сакс в том, где был, и на их отношениях пришлось бы поставить крест. А может, оно и к лучшему. Все сразу встало на свое место. Надо быть поосторожнее со своими чувствами. Импульсивные поступки, порывы энтузиазма — обо всем этом надо забыть. Сакс получил хороший урок, и теперь важно было его не забыть.

Но он его забыл уже на следующий день. Уложив Марию в постель, он устроился на своем диване в гостиной с книжкой о реинкарнации. То, что Лилиан увлекается такой белибердой, приводило его в ужас, и сейчас он переворачивал страницы с этаким мстительным сарказмом: дескать, это ли не доказательство ее ограниченного ума и обывательских интересов? Невежественная баба, чья голова забита модными выдумками и плохо переваренными идеями, — и от этого человека он ждет какого-то понимания? Он уже собирался с гримасой отвращения бросить книжку на столик, когда в дом вошла Лилиан, хмельная, раскрасневшаяся, в коротеньком черном платье в облипочку… и он невольно расплылся. Лилиан была убийственно хороша. Она стояла прямо перед ним, и он не мог отвести от нее восхищенных глаз.

— Салют, малыш, — весело сказала она. — Ты по мне скучал?

— Смертельно, — произнес он ей в тон. — Двадцать четыре часа в сутки.

Сказано как будто в шутку, с такой наигранной бравурностью, но в том-то и дело, что это была чистейшая правда.

— Это хорошо, потому что я по тебе тоже скучала. Она хохотнула и с раскинутыми руками крутанулась на носочках вокруг своей оси, как модель перед камерой.

— Как тебе мое платье? Шестьсот баксов на сейте. Ничего покупочка?

— Оно стоит этих денег. И размерчик подходящий. Еще бы на размер меньше — и что бы я делал со своим воображением? С таким же успехом ты могла бы вообще ничего не надевать.

— В этом весь смысл. Простенько и соблазнительно.

— Насчет «простенько» не уверен, а вот «соблазнительно» — это в самую точку.

— Но не вульгарно, правда?

— Нисколько. Оно слишком хорошо сшито, чтобы быть вульгарным.

— Ты меня успокоил. Мне сказали, что оно вульгарно, и, прежде чем его снять, я решила проверить на тебе.

— Снять? Уже? Ты хочешь сказать, что дефиле закончено?