Читать книгу - "Яблоки не падают никогда - Лиана Мориарти"

День отца

Бруки Делэйни припарковала машину у родительского дома и сидела, положив руки на руль, побуждая себя двигаться: открыть дверцу, вылезти наружу, войти в дом и познакомиться с этой девушкой, с этой Саванной, к которой нужно будет проявлять внимание и приветливость. Бруки не хотелось в День отца разговаривать с чужим человеком, особенно в этот конкретный День отца – первый для их семьи после ее разрыва с Грантом.

Она подумала, не подкрасить ли губы, чтобы порадовать маму. Бруки не любила пользоваться косметикой. Ей всегда казалась странной сама идея. Зачем красить свое лицо, как клоун?

Откопав в бардачке помаду, валявшуюся там с тех пор, как мать всучила ее ей года два назад, Бруки накрасила губы, почмокала ими и посмотрела на себя в зеркало. Ну точно. Клоун.

Она чувствовала себя опустошенной, выпотрошенной, к тому же в центре груди у нее угнездилось острое, внедряющееся вглубь болезненное ощущение, как при воспалении реберного хряща, будто она сделала слишком много отжиманий, только она их вовсе не делала, а вместо этого копалась в социальных сетях.

Там она и увидела фотографию своего мужа, сидящего рядом с какой-то незнакомой женщиной.

Что тут скажешь? Ничего. Да и в женщине этой не было ничего особенного, а даже если бы было… Разъехались так разъехались, Бруки. Прямо сейчас слово «разъехались» вызывало у нее ощущение жестокой необратимости случившегося, как ампутация.

Все бы ничего. Только вот наклон головы мужа. Угол наклона.

У женщины была копна рассыпавшихся по плечам длинных волос, на лице много косметики. Ну очень много. Грант всегда говорил, что ему не нужна слишком требовательная девушка. Он хотел иметь подругу, которая готова спать в палатке, ходить в походы и которой не нужно каждое утро укладывать волосы феном. Бруки подходит к его списку требований, сказал он ей на втором свидании.

Через три месяца после начала их романа они поднялись на вершину Килиманджаро. Предыдущая девушка Гранта никогда не смогла бы забраться туда, потому что вообще была домоседкой и у нее болело колено. Боль проходила, когда она снимала нагрузку с ноги. Проблемы с хрящами, наверное. Бруки не понимала, зачем ставит диагноз колену бывшей подружки своего мужа. Может быть, потому, что колено Ланы так ярко участвовало в начальном периоде их отношений. Бруки нравилось слушать, насколько она спортивнее, легче на подъем и лучше в постели, чем Лана. Она была Делэйни, ей нравилось побеждать. Возможно ли, что эта состязательная лихорадка придавала импульс их отношениям на протяжении десяти лет? Но как удалось Гранту водрузить себя на место приза?

Услышит ли следующая женщина в его жизни о неудобствах, которые доставляли мигрени Бруки, так же как Бруки слушала о мешающем жить колене Ланы?

Реакция Гранта на мигрени Бруки была примерной. Он укладывал ее в постель в темной комнате, приносил лекарства и домашний суп. Она не могла обижаться, когда он шутил с друзьями, любовно приобняв ее за плечо: «Жена у меня совсем чуть-чуть дефективная». Это не было неприятно. Это было остроумно. Забавно! Наставала ее очередь сказать, как помогал ей Грант, когда она валялась с мигренью. Она никогда не упускала эту возможность.

Бруки представила, как он болтает с этой женщиной с ярко-красными губами и длинными фальшивыми ресницами. Он будет прямодушен и честен. Он умел произвести первое впечатление. «Я совсем недавно разошелся с женой», – признается он. Ни слова лжи. О Бруки он будет отзываться уважительно. Скажет, что хотя он поддерживал карьерные устремления жены, но для него важен баланс между работой и жизнью. «Просто я думаю, жизнь – это больше, чем работа», – скажет он, и девушка с распущенными волосами согласится, что в жизни есть гораздо больше всего, чем работа, глаза их встретятся и задержатся друг на друге ровно настолько, насколько нужно.

– Звучит рискованно, – скептически заявил Грант, когда Бруки впервые сообщила ему о желании открыть собственное дело, но остановить ее не пытался.

Он ни разу не сказал: «Я же тебе говорил», – когда она переживала из-за скудного поступления наличных. А когда она робко сообщила ему, что не сможет больше заниматься вместе с ним верховой ездой по выходным, потому что будет волонтерствовать на спортивных площадках, чтобы оказаться под рукой, если произойдет несчастный случай, надеясь, что он произойдет, у нее появятся пациенты и ее врачебный рейтинг повысится, Грант не возражал и ни на что не жаловался, только выглядел немного скучающим.

Она больше не соответствовала многим параметрам его списка.

Не было ни походов к семейному психологу, ни слез, ни криков. Они расстались по-взрослому дружелюбно.

– Нам нужно гордиться этим, – сказал Грант.

Удивительно, как ему всегда удавалось вызвать у нее ощущение, что они пара победителей, даже при расставании.

– Ты хочешь, чтобы я закрыла клинику? – спросила его Бруки.

– Конечно нет, – заверил ее Грант. – Я просто думаю, что наши пути разошлись и нам нужно какое-то время пожить отдельно и подумать.

Подумать о чем? У нее не хватало времени на раздумья.

Когда родные сегодня спросят о Гранте, Бруки собиралась ответить, что он простудился и потому остался дома. Она не хотела объявлять об их разрыве в День отца, да еще в присутствии за столом этой чужой девицы. Новость шокирует и родных, и друзей. Они с Грантом были парой, которая никогда не ссорится на людях, они даже не огрызались друг на друга при посторонних. Они были привязаны друг к другу, но не перебирали с этим. Есть что-то подозрительное в парах, которые слишком нежничают. Бруки с Грантом вместе ходили в гости, кино и театр, вместе занимались спортом. У них имелись общие друзья, которые приходили к ним на тихие семейные обеды. Бруки считала, что знакомые назвали бы их брак прочным.