Читать книгу - "Добровинская галерея. Второй сезон - Александр Добровинский"

– Чуть больше двадцати семи… А что?

– По вашим вопросам дашь не больше пяти. Мало ли от чего мужчина может в постели кричать? Некоторые девчонки, например, втайне от клиентов сыплют куда надо кокс, потом его вместо носа «нюхает» другая слизистая, мужик «улетает», не понимая, почему его таааак разобрало, и не то что может кричать, а от жены уйдет, если что.

– Да? – Я представил себе любимую в виде шахтерки Донбасса, кидающую кокс в свою вагонетку под лозунгом «Даешь стране…». Стало дурно.

– Эсти, милая! Я покажу тебе одну девушку. Ее муж орет по непонятным причинам. Старая карга – мамаша хочет знать, что она с ним там делает. Разговоришь? Ну пожалуйста, по старой дружбе. Мне уже самому интересно.

На следующий день с цветами и тортиком мы входили в дом к старой калоше. Как ни странно, и сын, и его жена оказались симпатичными ребятами. Мало того, Эсти за столом быстро нашла общий язык с калошиной невесткой, и после ужина они весело о чем-то болтали и хихикали.

В машине, по дороге домой, бывшая Аля рассказывала мне чудную историю:

– Вы будете смеяться, мой дорогой адвокат, ребята любят друг друга. Все остальное – шоу неумеек. Частично для того, чтобы родители быстрее достроили дом, и все такое. Как только все будет готово, они смоются от этих коммуняк по мановению волшебной палочки. А ругань – это часть мистификации. У них все в порядке. Но просили мамаше их не выдавать. Обещаете? Расскажите ей что-нибудь душераздирающее. Да, кстати, я Танечке-то вообще обещала все показать и научить. А то у них там непаханая целина воображений и фантазий.

Я пообещал. Мы остановились около Эстиного дома. Игорь вышел открыть дверь машины. Эсти не двинулась с места.

– Вы подниметесь на чашку кофе? – улыбнулась бывшая клиентка. – Честно говоря, за годы знакомства давно хотелось узнать, кричите ли вы во время секса.

– А я вам так скажу. Без экспериментов. Кричу. И еще как. Но только когда любимая не слышит… – отшутился я.

Эсти, улыбаясь, вышла из машины и остановилась, ожидая меня. Игорь, который нашего разговора не слышал, сделал легкое движение, дверь всосалась в корпус машины, и мы через мгновение повернули на Арбат. На багажнике чувствовался насмешливо-удивленный взгляд моей знакомой.

…Прошло несколько лет. И вдруг две недели назад я встретил известную мне пару в одном из ресторанов гостиницы «Украина». Обе девушки не изменились, были красиво и не вызывающе одеты и даже похорошели.

– Как давно мы не виделись с вами, мэтр, – защебетала Эсти. – Кстати, все хотела вас поблагодарить за наше знакомство. А… Вы же ничего не знаете. Ребята, естественно, так и не развелись. Но! Вам больше скажу: мы теперь одна семья. Живем вместе и вместе работаем. Я всему их научила. И всё всем понравилось…

И, очевидно, видя мои глаза, добавила:

– Неужели вас что-то может шокировать? Какое счастье! Вот уж я не ожидала. Так вы по ментальности ближе все-таки к нам, к молодежи, или к коммунякам, бывшим Танькиным родственникам?

Вопрос поставил меня в тупик, что чрезвычайно редко бывает.

– Я где-то посередине шкалы, девочки. Но с молодежью, конечно, интереснее! – ответил я и присел выпить с барышнями чашку кофе.

Еще через пять минут подошел их муж. Увидев меня, сын бывшего председателя горкома КПСС рассыпался в комплиментах и стал непрозрачно намекать на судьбу и предстоящий по этому поводу нам всем фантастический вечер вчетвером. В воздухе запахло высокодоходным чувством любви. В зеркале напротив нашего столика я увидел отражение своего лица, напоминавшее мне образ динозавра, мечтающего избавиться от запора. Сославшись на любимую, которая ждала меня в другом зале с друзьями, я решительно откланялся.

– Ты какой-то задумчивый весь вечер, – сказала мне подруга, когда мы, спустя три часа, заходили в нашу квартиру. – Что-нибудь случилось?

– Нет, ничего, – ответил я. – Просто одна русская пословица со временем устарела: «От осинки теперь могут родиться апельсинки, мандаринки и даже ананаски». Очень многое зависит от внешней среды обитания. Особенно в Москве.

Любимая пожала плечами и ушла в спальню.

«Когда дома адвокат, коллекционер, писатель и философ – это непросто. И если бы это были четыре разных мужика, то еще куда ни шло, а то все в одном… Ну и как с этим справиться?» – было написано на ее лице.