Читать книгу - "Дуэль с собой - Борис Пугачев"

Привыкли мы не чувствовать раскаянья и будто бы не ведать, что творим, в попытках рушить все до основания, а зачастую даже вместе с ним.

Э. Севрус

Старики рассказывают, что в страшные сталинские годы была одна, несомненно, приятная вещь — новогоднее объявление о снижении цен. Деятели времен хрущевской оттепели, а затем брежневского застоя, отвергая сталинское, как и принято в России, «с водой выплеснули ребенка». На Новый год трудящихся поздравляли, требовали новых производственных достижений и молча поднимали цены, а чтобы люди не бунтовали, отвлекали их рассказами о неопознанных летающих объектах и пришельцах из космоса. Творцы перестройки пошли еще дальше. В качестве новогоднего подарка народу они разрешили аукционные продажи. Смысл этого действия Родик понимал. Ведь теперь ряд дефицитных товаров, которые советский человек либо вообще не видел, либо добывал с переплатой в два-три раза, появились в магазинах, подорожав на порядок. Кроме того, почти в десять раз взлетели и цены на автомобили «Волга». Было совершенно неясно, что станет с отпускными ценами завода и соответственно с бизнесом Родика по покупке-продаже «Волг». Абдулло Рахимович, с которым он беседовал очень часто, ситуацию прояснить не мог и только успокаивал, ссылаясь на письма Госснаба. Звучало все это неубедительно, и Родик решил предпринять самостоятельные шаги. Благо заместителя министра, который одно время курировал работы Жмакина, назначили председателем Госснаба СССР. Родик получил от Абдулло Рахимовича необходимые доверенности, копии всех документов и записался на прием к председателю Госснаба. Тот — что приятно поразило — очень доброжелательно встретил его и выразил удивление тем, что Родик пришел по записи, а не позвонил напрямую.

Родик изложил суть проблемы. Оказалось, что беспокоится он не напрасно. Аукционные продажи сбили всю работу Госснаба. Посмотрев документы и вызвав помощника, председатель дал указание о первоочередности выполнения этой заявки и необходимости взять вопрос под личный контроль. Заметив на лице Родика разочарование, он поспешил объяснить, что большего сделать не может. Заводы перестали подчиняться, планы не выполняются, и никто за это не несет ответственности.

— Может быть, позвонить или послать письмо на завод? — робко спросил Родик.

— Мое указание это подразумевает, — ответил председатель, — но заводы теперь самостоятельные. Гарантировать ничего не могу.

Выйдя из Госснаба, Родик впервые в жизни задумался о несостоятельности советской империи, в которой первый человек по снабжению ничего не может сделать для этого снабжения. Вспомнилось предостережение Абдужаллола… Все существо Родика почувствовало опасность, предотвратить которую было не в его силах. «Похоже, незыблемая скала социализма дала трещину. Как бы она не превратилась в песок пустыни. Один раз подобная скала в нашей истории рушилась. Многих придавила. Похоже, философия о спиралевидном развитии для нас подтверждается. В таком случае можно только готовиться принять испытания. Да и то не ясно как. По кривой дороге вперед не видать», — размышлял он, садясь в машину и заводя мотор.

От этих сравнений настроение Родика испортилось окончательно, и он решил больше сегодня ничем не заниматься, а поехать домой и в одиночестве что-нибудь почитать.

Не успел Родик раздеться, как зазвонил телефон. Это был Абдужаллол. После обмена приветствиями он сообщил, что по Родиковой проблеме все прояснилось. Родик, еще находясь в подавленном состоянии, только спросил, можно ли узнать подробности. Услышав, что подробности будут послезавтра, когда Абдужаллол прилетит в Москву, пообещал его встретить в аэропорту и заказать за свой счет шикарный номер в гостинице. Зная, что Абдужаллол начнет возражать, быстро пробурчал слова прощания и разъединил линию.

Самолет прибыл по расписанию, и вскоре среди пестрой толпы Родик увидел друга. В одной руке тот нес портфель, а в другой — огромную желто-зеленую дыню.

— Салом, дорогой. Как дела, как здоровье? — еще издалека начал приветствовать Абдужаллол. — Оля передает тебе большой привет и вот — прислала дыню и еще что-то. Бери, сам носи, я с ней уже намучился.

— Как я рад тебя видеть! — обнимая Абдужаллола, совершенно искренне воскликнул Родик. — Как у тебя дела, как на службе?

— Отчасти благодаря тебе на службе нас хвалят.

— Слушай, я заказал столик в «Метрополе». Заедешь в гостиницу или сразу поедем обедать?

— Давай, сразу поедем, а потом ты меня отвезешь в гостиницу. Буду отдыхать. Завтра меня пытают «на ковре». Надо быть в форме. Беседа мне предстоит очень важная.

— На завтра на вечер ничего не планируй, жена два дня в отгулах. Наготовила массу вкусного. Заодно и потреплемся без свидетелей.

— Хоп, буду очень рад. Давай, сделаю плов?

— Отказать тебе не имею сил. Все компоненты подготовлю. Окса привезла зиру, барбарис и еще какие-то специи. Баранину не обещаю, а говядину возьму у своего мясника.

— Хорошо. Только с рисом не морочьтесь, я сам куплю подходящий…

За разговором доехали до Каменного моста. День был яркий, солнечный. Купола Кремля переливались золотыми отблесками. Родик невольно залюбовался знакомой с детства, но каждый раз поражающей мощью и величием картиной.

— Абдужаллол, посмотри, красота какая…

— Да, Родик, очень красиво. У всех народов есть великая культура и ее памятники. Только не у таджиков. Что в Душанбе показать можно? Даже мечети приличной нет, а ведь древнейший народ, персидская цивилизация. Спроси школьника про Бухару или Самарканд — скажут «памятник великой узбекской культуры», а ведь это таджикские города…