Читать книгу - "Арабская кровь - Таня Валько"

– Не скажи! – Марыся смеется и весело хлопает в ладоши. – Это наше детство, а потому в наших глазах оно ценно и незабываемо. Я люблю ливийский смрад!

Они согреты лучами раннего весеннего солнца, полны молодого задора и радости. Проходят центр, направляясь к морю. Минуют старую мечеть Омар аль-Катаб с крошащимися стенами и некогда белой штукатуркой. Им бросается в глаза, что соседняя святыня Даргут немного в лучшем состоянии, а каменные дома напротив побеленные и чистые.

– Здесь находится религиозная школа, которая ухаживает за мечетью. Сразу видно, что кто-то отвечает за объект – заботится и следит. Если что-то принадлежит обществу, то это так, как если бы никому, – комментирует парень, выказывая свое отношение к действующим в стране неугодным властям.

– Сделай мне снимок, – просит Марыся. – Я потеряла все как из Ливии, так и из моих путешествий по миру.

– Может, удастся отыскать?

– Не думаю.

После получаса блуждания по старому городу они приближаются к набережной. Моря еще не видно, но чувствуется соль и влажность в воздухе. Резко понижается и температура.

– Видела нашу триумфальную арку? – гордо спрашивает Рашид. – Ее воздвиг Марк Аврелий во втором веке нашей эры.

– Перестань!

Марыся уже не выдерживает, наклоняется, тихо смеется и в конце концов взрывается громким смехом.

– Парень, я в Триполи жила с перерывами в пять лет, большую часть подростком. Я ходила в лицей, в международную школу с английским языком преподавания, где в классах в основном были иностранцы. Ливийцев можно было сосчитать по пальцам одной руки. Мы часто приходили сюда на образовательные экскурсии, и я, как представительница «туземцев», – девушка делает знак «кавычки» пальцами, – работала во время таких выходов экскурсоводом. Хочешь подробную информацию о Марке Аврелии?

– Не знал… – У Рашида отвисает челюсть. – Я, вообще-то, знаю о тебе немного, но мы над этим еще поработаем.

Он шутливо грозит ей пальцем.

– Значит, Марк Аврелий Антонин, – продолжает свою мысль Марыся, умалчивая о собственной бурной истории, – родился в апреле, уже не помню точно, какого числа, в сто двадцать первом году в Риме, а умер тоже весной в сто восьмидесятом году в Виндобоне, это значит современной Вене. Наверное, от тифа или другой заразы. Он был великим римским кесарем, писателем и философом. Любил захватнические войны, как все в те времена. О нем был фильм «Гладиатор», в котором в одной из главных ролей снялся красавец Рассел Кроу. Но в этой американской картине судьба кесаря была полностью сфальсифицирована, больше подана в художественной интерпретации. Настоящим было только имя. Ух!

Марыся говорит все это на одном дыхании, переводит дух и довольно хлопает в ладоши, радуясь, что еще столько помнит.

– Ну-ну, умная девочка, – говорит Рашид и шутливо гладит ее по голове. – В награду я приглашаю тебя в шикарный ресторан около арки, он для иностранцев… Правда, не знаю, пускают ли туда «туземцев», – произносит он с иронией.

– А у меня другое предложение. – Марыся тянет его за полы расстегнутой фланелевой рубашки. – После таких прогулок я всегда садилась недалеко от оборонных стен и мечети Абдул-Вахида и съедала бурики^[50] или бриоши^[51], которые можно было там купить с тележки. Как тебе это?

– Я об этом, собственно, и мечтал.

Место, которое Марыся помнит с детства, не сильно изменилось. Может быть, даже женщина, которая продает лакомства, та же самая. Молодые люди усаживаются на солнце на удобной скамье, прислонившись к древней стене, и наслаждаются хорошей ливийской выпечкой, морским бризом, который гладит их щеки и путает волосы, тишиной и спокойствием данного места в эту пору дня.

– Ты только пять лет жила в Триполи? – Рашид не отступает и хочет узнать побольше о двоюродной сестре. – Мама рассказывала, что ты родилась в Польше, а что потом – уже только какая-то загадочная информация.

– Моя жизнь не сказка.

Марыся чувствует, что должна рассказать о себе этому приятному мужчине. Но она не знает, с чего начать. Смотрит на парня, на его красивое арабское лицо и сравнивает, постоянно сравнивает его с Хамидом! Какой же он беззаботный, какой забавный и улыбчивый! Может, это судьба, а не семья и приятели формируют характер? Ее муж много прошел, в молодости пережил трагедию, утратив близких, участвовал в борьбе с терроризмом в Йемене, в страшных акциях, а это делает человека жестким и неуступчивым для окружающих, что все больше становится заметным в поведении Хамида. Если сравнивать их внешне, то Рашид, безусловно, на порядок красивее. Он не просто стройный и хорошо сложенный. У него красивое лицо, обрамленное длинными, спадающими до плеч кудрявыми черными волосами, которые из-за ветра схвачены резинкой. Лоб у него высокий, изогнутые брови цвета воронова крыла. Миндалевидные глаза окружены таким количеством ресниц, что они даже путаются. Нос, конечно, семитский, но не мясистый и большой, как у жителей Ближнего Востока, а узкий, с горбинкой, с большими выделяющимися ноздрями. Он типичный представитель арабов Северной Африки. Предки их происходят от берберов, населяющих пески Сахары, и поэтому у них острые хищные черты лица. Большое впечатление произвели на Марысю губы Рашида – широкие, чувственные, с немного вздернутой верхней губой, над которой мужчина отращивает модные сейчас усики. Самым удивительным девушке казался момент, когда он улыбается и показывает белые, как жемчужины, ровные зубы. Он делает это так искренне и естественно, что она дрожит от восхищения. «Рашид невероятно сексуальный», – думает Марыся и, снова краснея, опускает глаза. «Главное – это то, что он со мной разговаривает и слушает меня, интересуется мной и заботится обо мне. Какая же я была в Саудовской Аравии одинокая!» – Она грустно вздыхает.

– Расскажешь мне настоящую историю твоей необычной жизни? Мне интересно, Мириам. – Молодой человек поднимает ее лицо за подбородок и смотрит прямо в глаза.

– Ты уже знаешь, что я родилась в Польше. Остальное вкратце выглядело так…

Марыся для смелости делает глубокий вздох – и речь полилась сама собой:

– С мамой и отцом, братом Хадиджи, твоим дядей, мы переехали в Триполи. Немного пожили в доме, который теперь занимает Муаид, позднее – на ферме в пригороде, где наш семейный филантроп какое-то время тому назад основал клинику для реабилитации наркоманов. В те годы он сам был сильно зависим, что не давало спать его матери, Малике. Потом что-то произошло между моими родителями. Отец поступил ужасно: забрал меня и мою сестру Дарью у матери, а ее вывез в Сахару к далекой родне, чтобы она там работала, как рабыня, или просто умерла.

– Что ты говоришь?! Это не может быть правдой! Такие вещи сейчас не могут происходить!